Гимн крови

Райс Энн

Отлично. Дальше! Я прошел, как смертный, через центральную дверь, клик-клац, ввел в ступор Клема, одарив его обворожительной улыбочкой: "Друг Квинна, Лестат, да, ясное дело, приготовь машину, мы собираемся прокатиться в Новый Орлеан, когда все закончится, хорошо, приятель?" — и направился вверх по спиралевидной лестнице, улыбнувшись по пути маленькому Джерому, когда я проходил мимо, и быстро приобняв за плечи растерянную Жасмин, заслонявшую мне путь в коридор. Затем телепатически открыл замок в двери, отделявшей от меня Квинна, и проник в спальню.

Почему "проник",

а не "вошел"? А потому, что это те самые "художественные декорации", которые так необходимы.

На самом деле я влетел в комнату, если хотите знать.

Открыть вам небольшой секрет? Никакая телепатия не заменит зоркости вампирский глаз, когда он видит что-то воочию.

Телепатия — шикарная вещь, не сомневайтесь в этом, но наше зрение почти невыносимо отчетливо. Поэтому мы не уделим много внимания телепатии в этой книге. В конце концов я сенсуалист.

Вид Моны, сидящей в изножье роскошной кровати под пологом на четырех столбиках, был поистине душераздирающим. Девочка испытывала такую боль, какую Квинн даже не мог себе вообразить. Даже его рука, обнимавшая ее, причиняла ей страдания.

Я прикинул, не имея такого намерения, что она должна была умереть уже часа два тому назад. Почки отказали, сердечные артерии полопались, а легкие были не в состоянии наполняться воздухом, чтобы она могла делать достаточно глубокие вдохи. Но ее безупречные зеленые глаза сделались огромными, когда она увидела меня, а яростный интеллект мистическим образом, без всяких слов помог понять, о чем ей все это время говорил Квинн: что процессу ее умирания еще можно дать обратный ход, что она может стать одной из нас и быть с нами вечно. В качестве вампира. Бессмертного убийцы. Существа, стоящего за гранью жизни и смерти до скончания веков.

Я знаю тебя, маленькая ведьма. Мы живем вечно. Она почти улыбнулась.

Сможет ли Темный обряд исправить вред, причиненный ее несчастному телу?

Нет проблем, детка.

Двести лет назад я наблюдал, как старость и чахотка оставили в покое изнуренное тело моей собственной матери, как только магия Темной крови проявила себя в полной мере. А в те ночи я был новичок в этом деле, разрывавшийся между любовью и страхом осуществить трансформацию. Это было для меня впервые. И я даже не знал, как это называется.

— Дай мне совершить обряд, Квинн, — сказал я немедленно.

Я увидел, как облегчение отразилось на его чертах. Он был так невинен, так растерян.

Конечно, я был не в восторге, что он выше меня на четыре дюйма, но на самом деле это ничего не меняло. Я не просто так называл его "братишка". Я подразумевал это.

Я сделал бы для него все что угодно. И вот она, его Мона, передо мной. Маленькая ведьма, красотка, бешеный дух, только дух, за который отчаянно цеплялось тело.

Они прижались друг к другу. Я видел, как ее рука сжала его руку.

Почувствовала ли она сверхъестественную плоть? Она не спускала с меня глаз. Я пересек комнату. Стал возле. Я благородно проинформировал ее. Мы вампиры, да, но у нее, такой милой и славной, есть выбор. Разве Квинн ничего не сказал

ей о Свете? Он своими глазами видел Его прошлой ночью. Он, безусловно, лучше должен понимать, что такое Божественное прощение.

— Но ты можешь выбрать Свет в какую-нибудь другую ночь, детка, — сказал я.

Я рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать. Все это было так восхитительно.

Она так долго болела, так долго страдала. И отвратительные роды, дитя, которого она родила. Ребенка забрали, и я не мог проникнуть в суть истории.

Но забудьте об этом. Теперь вся ее вселенная умещалась в один благословенный час, дышать один благословенный час без боли. Какой у нее мог быть выбор? Нет, никакого выбора у этой девочки не было.

Я видел длинный коридор, неумолимо протягивавшийся перед ней все эти долгие годы, иглы, оставлявшие синяки на коже, кровоподтеки, обезобразившие все ее тело, медицинские препараты, ослабившие ее, лихорадки, близкое к агонии забытье, бессмысленные повторяющиеся сны, потеря благословенной сосредоточенности, когда позабыты уже и книги, и фильмы. И даже отсутствие полной темноты, когда больничные лампы не гаснут круглые сутки, и неизбежный больничный шум и клацанье.

Она приблизилась ко мне. Кивнула. Сухие потрескавшиеся губы. Пряди рыжих волос.

— Да, я хочу этого, — сказала она.

А с губ Квинна слетели еле слышные слова:

— Спаси ее.

Спасти ее? Но разве ее не хочет Рай?

— Они пришли за тобой, — сказал я. — Твоя семья.

Я не собирался говорить ничего подобного. Не заколдовал ли я сам себя, глядя ей в глаза? Но я хорошо их слышал, быстро приближающихся Мэйфейров.

Визжа сиреной, на ореховую аллею въехала машина скорой помощи, длинные лимузины за ней следом.

— Нет, не позволяй им забрать меня! — закричала она. — Я хочу быть с вами.

— Сладкая моя, это ведь навсегда, — сказал я.

— Да!

Бесконечной ночи — да! Проклятью, печалям, одиночеству — да!

И ты ступаешь на те же грабли, Лестат, ты, дьявол, ты хочешь этого, хочешь, жаждешь вновь видеть это, ненасытный маленький демон, не хочешь отдать ее ангелам, а они ждут, ты знаешь!

Ты знаешь, что Господь благословит ее страдания, очистит ее и простит последние крики.

Я придвинулся ближе, нежно оттолкнув Квинна.

— Отпусти ее, братишка, — сказал я.

Я поднял руку, разорвал зубами запястье и направил ей в рот струйку крови.

— Придется делать это так. Сначала ей необходимо выпить немного моей крови.

Она лизнула кровь. Зажмурилась. Задрожала. Потрясенная.

— Иначе я не смогу ей помочь. Пей, славная девочка. Прощай, куколка. Прощай, Мона.

Глава 3

Она высасывала из меня кровь, будто разрывала невидимые нити, которые поддерживали во мне жизнь, будто хотела меня убить. Ведьма обладала мною через кровь. Я судорожно вздохнул и попытался ухватиться за столбик кровати, но, промахнувшись, мягко упал вместе с ней на ворох цветов. Наши волосы запутались в розах.