Гимн шута
Шрифт:
Надо же было хоть что-то ответить! Их же сейчас очень внимательно слушают. И делают выводы.
— Не думаю, что у вас достаточно квалификации, чтобы претендовать на такой же уровень оплаты труда, — ровно ответила блондиночка, еще раз быстро окидывая взглядом молодого человека с ног до головы. Все было в порядке.
Павел улыбнулся. Что-то сегодня красотка в строгой униформе позволяла себе слишком много «лишнего». И… ему это нравилось.
Дверь распахнулась в комнату без стука вошел Анатолий Георгиевич. Ему хватило только одного взгляда, чтобы Катерина буквально испарилась.
— И зачем клан тратит столько денег
Погрузившийся в свои размышления отец не сразу понял ремарку сына.
— Что, прости? — слегка сбился с мысли чем-то сильно озабоченный мужчина.
— У нас простая служанка способна телепортацию при виде господина изобразить, — пожал плечами сын, не отрывая взгляда от зеркала. — А эти бездельники уже полгода сплав А-312 довести до ума не могут.
— Откуда ты?.. — начал было заместитель главы клана, но тут же отбросил мысль как несущественную, и перешел к сути. — Сын, ты заигрался.
На Волконского подобное заявление впечатления не произвело. Он просто пожал плечами. В конце концов, о ставках этой партии он был предупрежден заранее. А потому чего сейчас скулить? Тем более, да, положение сложилось на букву «Х». И пусть никто не подумает, что хорошее. Но парень пока не сдался.
— Что ж, — пожал плечами Павел. — Значит, пора отвечать за свои поступки. Ты же так учил, верно?
Мужчина поморщился. «Долбанный юношеский максимализм!» — сплюнул он мысленно. Парень явно не понимает, что именно его ждет через час. Да, возможно, Анатолий Георгиевич никогда не был примерным отцом. Но сейчас он искренне хотел помочь сыну… и не знал как.
Клан — это сложная система сдержек и противовесов. У мужчины было недостаточно рычагов влияния для того, чтобы перевернуть доску. Но у него были еще трое детей, благополучие каждого из которых зависело от клана.
— Ты можешь рассказать мне все, — негромко попробовал убедить отпрыска включить мозги он. — Я постараюсь тебе помочь…
— Правда? — безбашенно усмехнулся парень. — И каким это образом?
Молодой человек все понимал прекрасно. И вовсе не хотел втягивать остальных в ту игру, что затеял самостоятельно. И уж, тем более, не призывал никого разделить с ним ответственность.
Мужчина сложил руки за спиной, незаметно нажимая одну из кнопок на комме. Один из операторов на пульте управления, преданный лично ему, тут же получил сигнал скопировать этот фрагмент записи и перенаправить его в медицинскую секцию.
— Я поговорю с братом, — неожиданно тихо прошептал он. — Я не знаю, что именно ты задумал, но если ты расскажешь мне…
— То оператор центрального пульта непременно поставит об этом в известность начальника СБ, а тот главу клана, верно?
Анатолий Георгиевич поморщился. Но возражать не стал. Соврать сыну, что наблюдение не ведется, он тоже не смог. Или не захотел. Павел ему был за то благодарен.
— А вот за это спасибо… — немного удивленно хмыкнул парень, и, повинуясь непонятному наитию, добавил. — Папа…
Мужчина вздрогнул. Не по плану пошел разговор. Совсем не эти слова он сейчас должен произносить. «А и к черту!» — мысленно махнул рукой он.
— Сын, ты понимаешь, что если я не знаю твоих планов, то и помочь не смогу, — просто сообщил он.
Павел кивнул. Он понимал. Но делиться замыслом не стал. Теперь уже пан или пропал. И да, в общем деле с Соколовыми он мог проиграть.
— Что ж, я предложил, — вновь принял бесстрастный вид Анатолий Георгиевич.
— Я благодарен, отец, — ровно ответил сын, склонив голову в жесте признательности.
Больше заместитель главы не сказал ничего. Несколько секунд он рассматривал сына, словно пытался запомнить его именно таким, после чего вышел из комнаты.
А вот Павел, с точки зрения наблюдателей, занялся делом достаточно странным. Он удобно устроился в кресле, стараясь не помять костюм и принялся медитировать. Впрочем, если бы кто-то из безопасников представлял, чем действительно занимается «объект», то сильно бы удивился. Меж тем парень максимально точно восстанавливал в памяти небольшой… столик. И не было в нем ничего особенного — кованые ножки, да стеклянная столешница. На него каждое утро слуги ставили вазу с цветами. Тем не менее, Волконский старательно восстанавливал его в памяти до мельчайших деталей. В памяти комма, кстати говоря, у него хранилось даже несколько фотографий. Вот только гаджет ныне был недоступен. Так что приходилось полагаться только на свое воображение.
Так молодой человек провел целый час до того момента, как ожили наушники застывших истуканами у его комнаты гвардейцев.
— Пора, — сообщил один из них, без стука заглянув в комнату.
Павел напряг руки и сделал глубокий резкий вдох, выполняя снятие медитативного состояния. Вместе с плавным протяжным выдохом он распахнул веки, окинув гостей безмятежным взором голубых глаз.
— Пора, — повторился гвардеец.
— Ну так чего стоим? — слегка отрешенно ответил Павел, стараясь не «упустить» образ столика. — Вперед.
Гвардейцы слажено развернулись через левое плечо и вышли из комнаты. Молодой человек последовал за ними. На выходе он умудрился слегка зацепить дверной косяк плечом. Удивительно, но гвардии подобное поведение странным не показалось. Впрочем, в подобном положении, бывало, люди и естественные позывы сдержать не всегда могли. А тут всего лишь небольшое нарушение координации.
Волконский же тем временем считал шаги. Десять, девять, восемь… Столик в прямой видимости… Добавить деталей… Пять, четыре, три… Наложить дополнительную иллюзию на себя самого… Два… Один… Аккуратным движением правой руки взять со стола оставленный для него комм и спрятать его во внутренний карман пиджака.
Конвоиры всех этих манипуляций, как им и полагалось, не заметили. Оставалось надеяться лишь на то, что оператор не следит за каждым его движением через глазок бесстрастный зрачок видеокамеры. Вот уж на кого фокусы клановца не действовали никак.
— Фуууух, — выдохнул Павел, едва они остановились на лифтовой площадки.
Это было трудно. Создать иллюзию вне зоны прямой видимости, да еще и с привязкой к месту… Сил это потребовало просто прорву. Во всяком случае, чувствовал себя Павел так, будто за час до того самолично перетаскал пару десятков коробок как тогда с Филом.