Гимназия №13
Шрифт:
Когда в комнату заглянули Маша с Лёлей, Антон гордо протянул им трофей.
– Ой, какая красивая! – сказала Лёля и открыла коробочку.
– Как ты это сделала? – удивился Антон.
– Не знаю, – ответила Лёля, – Она сама.
В коробочке лежала, как в чехле, маленькая «неправильная» единичка
– Серебряная? –
– Понятия не имею, – ответила Лёля, – но красивая… Тут даже петелька есть для цепочки. Антон, можно, я пока ее у себя оставлю?
Антохе очень хотелось отобрать эту занятную вещицу себе. Но… в конце концов, Лёля ведь открыла эту коробочку… и не забрала сразу, у него спросила. То есть признала его за главного…
– Бери, – буркнул он и попробовал штаны рукой, не высохли ли. – Ну, четверть дела сделали, остались… огонь, земля и воздух. Есть у кого идеи, где их искать?
Никто не ответил. Усталость от приключений последних часов догнала всех. Только Маша нашла силы сказать:
– Я «Слово о полку Игореве принесла».
– Ладно, – сказал Антоха после минутного размышления, – давай почитаем. Вдруг там что-то полезное.
Маша достала из рюкзака книгу, раскрыла ее, зевнула и принялась читать:
– «Не начать ли нам, братья, по-стародавнему скорбную повесть…»
Уснул Антоха позорно быстро, даже не дослушав первое предложение.
И сразу оказался на лугу, по которому бежал ночью. Правда, теперь вокруг стоял ясный день, а трава почему-то поднималась выше головы. Неужели она успела так быстро вымахать? Антоха сделал шаг и понял, в чем дело – он был в теле волка.
Вернее, не так – он был волком. В этом не было ничего страшного, это было обычно и даже приятно. Трава закрывала от него окружающий мир, но Антоха и без зрения прекрасно ориентировался – гораздо лучше, чем раньше, когда был человеком. Он поднял морду и принюхался. Вокруг кипела жизнь, но жизнь неопасная. Даже не нюхом, а звериным чутьем Антон-волк понимал – это все или мелочь, не стоящая его внимания, или возможная добыча. Мелочь занималась своими мелкими делишками, а добыча замерла, готовясь сорваться с места, если вдруг он, волк, двинется в ее сторону.
А еще слева стоял друг. Не волк, человек, но все равно настоящий друг. Он мог за Антона перегрызть глотку или подставить бок. И Антон за него мог сделать то же самое.
– Ты как? – спросил друг. – Не устал?
Антон-волк оскалился. Он не устал. Он даже есть не собирался, хотя живот уже слегка подводило после долгого бега. Поешь – потом спать захочется. А спать нельзя. Где-то впереди, там, за пределами его тонкого обоняния, на самой границе его чутья, стояло что-то… Опасное? Непривычное? Да, непривычное, и потому опасное.
Антон с места рванул рысью, друг слева рассмеялся и пошел следом, почти не отставая. Антону вдруг
И Антоха проснулся.
Вокруг, повалившись на столы, спали остальные. Его стая. Он должен ее сторожить.
Антон помотал головой, чтобы вытрясти из нее остатки волчьих мыслей – и краем глаза заметил, как от Маши метнулась какая-то неясная тень. Наверное, что-то волчье еще оставалось в Антохе, потому что он в один миг подобрался и зарычал.
На рык прибежал домовой – двойник сторожа.
Он, как ни странно, сразу понял, в чем дело, бросился к Маше и запричитал:
– Ухти-ухти, не досмотрел, поналезли окаянные, – и принялся обмахивать так и не проснувшуюся Машу какой-то тряпкой.
– Кто? – спросил Антон.
– Да, – домовой пожал плечом, – всякие… Ты уж прости, давно они не совались, это после…
И тут он стал еще меньше, засуетился.
– Ты это… А чего проснулся-то, – забормотал домовой с фальшивой бодростью. – Спал бы! Устал же…
– Я выспался! – сквозь зубы сказал Антон. – Кто это были и откуда?
Домовой двинулся в сторону выхода, но Антон его ухватил за шиворот.
– Эти «всякие», – спросил он железным голосом, – после взрыва вылезли, так?
Бедолага больше не пытался заговорить ему зубы, только трепыхался, стараясь вырваться. И тут сзади раздался голос Лёли:
– Отпусти его.
Голос был тихий, но интонацией напомнил шипение змей, которое Антон недавно слышал в бассейне. Он обернулся.
Лёля смотрела на него исподлобья спокойно и зло. Это Антохе не понравилось. Так не смотрят на того, кого считают главным.
– Не отпущу, пока толком не расскажет.
Он собирался держаться до последнего, но Лёля вдруг расслабилась и улыбнулась.
– Да он бы рассказал, – произнесла она почти жалобно. – Только ведь не может, правильно?
Домового прорвало:
– Да уж конечно! Мне что, жалко? Только я не могу, вот ведь штука какая! Нельзя мне! А то придется какую-нибудь сторону принимать! Ты бы отпустил меня, а?..
Антон разжал руку. Домовой растаял очень быстро, даже хлопнуло, словно кто-то выстрелил. И от этого звука проснулась Маша.
На ее щеке красовались три свежие царапины.
Маша заметила, что все смотрят на ее щеку, дернулась, провела рукой по лицу.
– Васька – гад! – с чувством сказала она и прикрыла царапину рукой.
– Васька? – удивился Антон, – разве они у тебя не только что появились?
– Нет, я их волосами прикрывала…
– Зачем?
– Боялась, вы ругаться будете, что я над котиком издевалась.
– А ты издевалась?
– Это он надо мной издевался! – воскликнула Маша. – Знает же, животное, что я за ним записываю, вот и несет всякую дурь! Я его про вещего Олега спрашиваю, а он мне в ответ какие-то ребусы загадывает.