Гиперболоид инженера Гарина. Аэлита(изд.1959)
Шрифт:
Серые глаза Аэлиты подернулись влагой. Но сейчас же она рассмеялась, сдернула с пальца кольцо. Лось схватил ее за руку.
— Не бросай,— он взял у нее флакончик и сунул в карман.— Теперь и жизнь и смерть — ты. Когда настанет страшный час одиночества, я снова почувствую тебя в этой капельке.
Силясь понять, Аэлита закрыла глаза, прислонилась спиной к Лосю. Нет, все равно не понять.
Шумящий ветер, горячая грудь Лося за спиной, его рука, ушедшая в белый мех на плече,— казалось, кровь их бежит одним круговоротом, в
Нет, все равно не понять!
Прошла минута, немного больше. Лодка поравнялась с высотой Тускубовой усадьбы. Механик обернулся: у Аэлиты и Сына Неба были странные лица. В зрачках их светились солнечные точки. Ветер мял снежную шерсть на шубке Аэлиты. Восторженные глаза ее глядели в океан небесного света.
Мальчик-механик уткнул в воротник острый нос и принялся беззвучно смеяться. Положил лодку на крыло и, разрезая воздух крутым падением, спустился у дома.
Аэлита очнулась, стала расстегивать шубку, но пальцы ее скользили по птичьим головкам на больших пуговицах. Лось поднял ее из лодки, поставил на траву и стоял перед ней согнувшись. Аэлита сказала мальчику:
— Приготовь закрытую лодку.
Она не заметила ни Ихошкиных красных глаз, ни желтого, как тыква, перекошенного страхом лица управляющего,— улыбаясь, рассеянно оборачиваясь к Лосю, она пошла впереди него в глубь дома, к себе.
В первый раз Лось увидел комнаты Аэлиты,— низкие золотые своды, стены, покрытые теневыми изображениями, будто фигурками на китайском зонтике, почувствовал кружащий голову горьковатый теплый запах.
Аэлита сказала тихо:
— Сядь.
Лось сел. Она опустилась у его ног.
Он с нежностью глядел на ее пепельные волосы, держал руки. Она сказала:
— Тебе, быть может, скучно со мной? Прости. Я сказала Ихе: поставь побольше цветов в столовой, когда он останется один, пусть ему играет улла
Аэлита оперлась локтями о колени Лося. Лицо ее было мечтательное.
— Ты слушал? Ты понял? Ты думал обо мне?
Она глубоко вздохнула. Лицо ее казалось счастливым.
— Отец дал мне яд, но я видела— он не верит мне. Он сказал: «Я убью и тебя и его». Нам недолго жить.
Она запнулась и глядела, как вспыхнули холодной решимостью глаза Лося,— рот его сжался упрямо.
— Хорошо,— сказал он,— я буду бороться.
Аэлита придвинулась и зашептала:
— Ты — великан из моих детских снов. У тебя прекрасное лицо. Ты сильный, Сын Неба. Ты мужественный, добрый. Твои руки — из железа, колени — из камня. Твой взгляд смертелен.
Ее бормотание стало неясным, чуть слышным. Лось отвел с лица ее волосы.
— Что с тобой?
Тогда она стремительно обвила его шею, как ребенок. Выступили большие слезы, потекли по ее худенькому лицу.
— Я не умею любить,— сказала она,— я никогда не знала этого… Пожалей меня, не гнушайся мною. Я буду рассказывать тебе интересные истории. Расскажу о страшных кометах, о битве воздушных кораблей, о гибели прекрасной страны по ту сторону гор. Тебе не будет скучно любить меня. Меня никто никогда не ласкал. Когда ты в первый раз пришел, я подумала: «Я его видела в детстве, это родной великан». Мне хотелось, чтобы ты взял меня на руки, унес отсюда. Здесь — мрачно, безнадежно, смерть, смерть. Солнце скудно греет. Льды больше не тают на полюсах. Высыхают моря. Бесконечные пустыни, медные пески покрывают Туму… Земля, Земля… милый великан, унеси меня на Землю. Я хочу видеть зеленые горы, потоки воды, облака, тучных зверей, великанов… Я не хочу умирать…
Аэлита заливалась слезами.
Теперь совсем девочкой казалась она Лосю. Было смешно и нежно, когда она всплеснула руками, говоря о великанах.
Лось поцеловал ее в заплаканные глаза. Она затихла. Ротик ее припух. Снизу вверх, влюбленно, как на великана из сказки, она глядела на Сына Неба.
Вдруг в полумраке комнаты раздался тихий свист, и сейчас же вспыхнул облачным светом овал на туалетном столике. Появилась всматривающаяся внимательно голова Тускуба.
— Ты здесь? — спросил он.
Аэлита, как кошка, соскочила на ковер, подбежала к экрану.
— Я здесь, отец.
— Сыны Неба еще живы?
— Нет, отец,— я дала им яд, они убиты.
Аэлита говорила холодно, резко. Стояла спиной к Лосю, заслоняя экран.
— Что тебе еще нужно от меня, отец?
Тускуб молчал. Плечи Аэлиты стали подниматься, голова закидывалась. Свирепый голос Тускуба проревел:
— Ты лжешь! Сын Неба в городе. Он во главе восстания!
Аэлита покачнулась. Голова отца исчезла,
ДРЕВНЯЯ ПЕСНЯ
Аэлита, Ихошка и Лось летели в четырехкрылой лодке к горам Лизиазиры.
Не переставая работал приемник электромагнитных волн — мачта с отрезками проволок. Аэлита склонилась над крошечным экраном, слушала, всматривалась.
Было трудно разобраться в отчаянных телефонограммах, призывах, криках, тревожных запросах, летящих, кружащихся в магнитных полях Марса. Все же, почти не переставая, бормотал стальной голос Тускуба, прорезывал весь этот хаос, владел им. В зеркальце скользили тени потревоженного мира.
Несколько раз в каше звуков слух Аэлиты улавливал странный голос, вопивший протяжно:
«…Товарищи, не слушайте шептунов… не надо нам никаких уступок… к оружию, товарищи, настал последний час… вся власть сов… сов… сов…»
Аэлита обернулась к Ихошке.
— Твой друг отважен и дерзок, он истинный Сын Неба, не бойся за него.
Ихошка, как коза, топнула ногами, замотала рыжей головой. Аэлите удалось проследить, что бегство их осталось незамеченным. Она сняла с ушей трубки. Пальцами протерла запотевшее стекло иллюминатора.