Гиперболоид инженера Гарина
Шрифт:
— Поверните на юго-запад…
— Здесь рифы, мадам.
— Молчать, не ваше дело!.. Проходите, имея остров на левом борту.
Она побежала к решётчатой башенке гиперболоида. Пелена воды, летя от носа по палубе, покрыла мадам Ламоль, сбила с ног. Матрос подхватил её, мокрую и взбесившуюся от злости. Она вырвалась, вскарабкалась на башенку.
На острове, высоко над дымом пожара, сверкала ослепительная звезда, — это работал большой гиперболоид, нащупывая «Аризону».
Мадам Ламоль решила драться, всё равно никаким ходом не уйти от луча, хватающего с башни на много миль. Луч
«Аризона» шла полным ходом в семи милях вдоль острова. Зарываясь до мачт в шипящую воду, взлетала скорлупкой на волну, и тогда с кормовой башенки мадам Ламоль била ответным лучом по острову. Уже запылали на нём кое-где деревянные постройки. Снопы искр взносились высоко, будто раздуваемые гигантскими мехами. Зарево бросало отблески на весь чёрный, взволнованный океан. И вот, когда «Аризона» поднялась на гребень, с острова увидели силуэт яхты, и жгуче-белая игла заплясала вокруг неё, ударяя сверху вниз, зигзагами, и удары, совсем близко, сближаясь, падали то перед кормой, то перед носом.
Зое казалось, что ослепительная звезда колет ей прямо в глаза, и она сама старалась уткнуться стволом аппарата в эту звезду на далёкой башне. Бешено гудели винты «Аризоны», корма обнажилась, и судно начало уже клониться носом, соскальзывая с волны. В это время луч, нащупав прицел, взвился, затрепетал, точно примериваясь, и, не колеблясь, стал падать на профиль яхты. Зоя закрыла глаза. Должно быть, у всех, кто на борту был свидетелем этой дуэли, остановилось сердце.
Когда Зоя открыла глаза, перед ней была стена воды, пропасть, куда соскользнула «Аризона». «Это ещё не смерть», — подумала Зоя. Сняла руки с аппарата, и руки её без сил повисли.
Когда снова начался подъём на волну, стало понятно, почему миновала смерть. Огромные тучи дыма покрывали весь остров и башню, — должно быть, взорвались нефтяные цистерны. За дымовой завесой «Аризона» могла спокойно уходить.
Зоя не знала, удалось ли ей сбить большой гиперболоид или только за дымом не стало видно звёзды. Но не всё ли теперь равно… Она с трудом спустилась с башенки. Придерживаясь за снасти, пробралась в каюту, где за синими занавесками тяжело дышал Янсен. Повалилась в кресло, зажгла восковую спичку, закурила.
«Аризона» уходила на северо-запад. Ветер ослаб, но океан всё ещё был неспокоен. По многу раз в день яхта посылала условные сигналы, пытаясь связаться с Гариным, и в сотнях тысяч радиоприёмников по всему свету раздавался голос Зои: «Что делать, куда идти? Мы на такой-то широте и долготе. Ждём приказаний».
Океанские пароходы, перехватывая эти радио, спешили уйти подальше от страшного места, где снова обнаружилась «Аризона» — «гроза морей».
Облака горящей нефти окутывали Золотой остров. После урагана наступил штиль, и чёрный дым поднимался к безоблачному небу, бросая на воды океана огромную тень в несколько километров.
Остров казался вымершим, и только в стороне шахты, как всегда, не переставая поскрипывали черпаки элеваторов.
Затем в тишине раздалась музыка: торжественный медленный марш. Сквозь дымовую мглу можно было видеть сотни две людей: они шли, подняв головы, их лица были суровы и решительны. Впереди четверо несли на плечах что-то завёрнутое в красное знамя. Они взобрались на скалу, где возвышалась решётчатая башня большого гиперболоида, и у подножия её опустили длинный свёрток.
Это было тело Ивана Гусева. Он погиб вчера во время боя с «Аризоной». Взобравшись, как кошка, снаружи по решётчатым креплениям башни, он включил большой гиперболоид, нащупал «Аризону» среди огромных волн.
Огненный шнур с «Аризоны» плясал по острову, поджигая постройки, срезывал фонарные столбы, деревья. «Гадюка», — шептал Иван, поворачивая дуло аппарата, и так же, как во время письменного урока, когда Тарашкин учил его грамоте, помогал себе языком.
Он поймал «Аризону» на фокус и бил лучом по воде перед кормой и перед носом, сближая угол. Мешали облака дыма от загоревшихся цистерн. Вдруг луч с «Аризоны» превратился в ослепительную звезду, и она, сверкая, ужалила Ивана в глаза. Пронзённый насквозь лучом, он упал на кожух большого гиперболоида…
— Спи спокойно, Ванюша, ты умер как герой, — сказал Шельга. Он опустился перед телом Ивана, отогнул край знамени и поцеловал мальчика в лоб.
Трубы заиграли, и голоса двухсот человек запели «Интернационал».
Немного времени спустя из клубов чёрного дыма вылетел двухмоторный мощный аэроплан. Забирая высоту, он повернул на запад…
— Все ваши распоряжения исполнены, господин диктатор…
Гарин запер выходную дверь на ключ, подошёл к плоскому книжному шкафу и справа от него провёл рукой.
Секретарь сказал с усмешкой:
— Кнопка потайной двери с левой стороны, господин диктатор…
Гарин быстро, странно взглянул на него. Нажал кнопку, книжный шкаф бесшумно отодвинулся, открывая узкий проход в потайные комнаты дворца.
— Прошу, — сказал Гарин, предлагая секретарю пройти туда первым. Секретарь побледнел. Гарин с ледяной вежливостью поднял лучевой револьвер в уровень его лба. — Благоразумнее подчиняться, господин секретарь…
Дверь из капитанской каюты была открыта настежь. На койке лежал Янсен.
Яхта едва двигалась. В тишине было слышно, как разбивалась о борт волна.
Желание Янсена сбылось, — он снова был в океане, один с мадам Ламоль. Он знал, что умирает. Несколько дней боролся за жизнь, — сквозная пулевая рана в живот, — и, наконец, затих. Глядел на звёзды через открытую дверь, откуда лился воздух вечности. Не было ни желаний, ни страха, только важность перехода в покой.
Снаружи, появившись тенью на звёздах, вошла мадам Ламоль. Наклонилась над ним. Спросила шёпотом, как он себя чувствует. Он ответил движением век, и она поняла, что он хотел ей сказать: «Я счастлив, ты со мной». Когда у него несколько раз, захватывая воздух, судорожно поднялась грудь, Зоя села около койки и не двигалась. Должно быть, печальные мысли бродили в её голове.