Гиперборея
Шрифт:
— А, так ты знакома с этим проходимцем жрецом? — обрадовавшись чему-то уточнил диктатор. — Тебе жаль его? Этого старикашку, который столько веков морочил головы гипербореев, заставляя поклоняться мертвому богу? Он не достоин жалости!
— Любой достоин жалости! Даже ты…
— Что ты сказала? — спросил он и приблизился.
Я взглянула на него:
— Тогда в лабиринте, мне показалось, что ты другой, совсем не такой, каким хочешь казаться для всех, и что твоя свирепость скрывает твою настоящую душу, а твоя злость — напоказ. Но видимо я ошибалась…
— Ты ошибалась, — повторил он словно эхо, только сразу куда-то подевалась его надменная ожесточенность. — Зачем ты тогда сбежала из дворца? Я не хотел, чтоб ты во все это вмешивалась!
— Ты хотел меня запереть в спальне, чтоб я сидела там вся в кружевах, наблюдая из окна цветы и фонтаны, в то время как ты уничтожаешь все вокруг? — изумилась я. — Плохо же ты меня знаешь!
— Что у тебя с рукой? — вдруг неожиданно спросил он, заметив кровь.
Я не ответила. Мне не хотелось, чтоб он уходил от темы, хотя моя рука уже стала доставлять мне некоторое беспокойство: она начала неметь.
— Пошли за доктором, Скра!
— Не стоит так явно проявлять заботливость, Хамсин, а то я и на самом деле поверю, что тебе не безразлична моя судьба.
Ворон выскочил за дверь лишь на мгновенье и тут же вернулся, словно боялся оставить своего хозяина со мной наедине.
— Пусть он посмотрит. Все же ты человек…
— Это ты так думаешь.
— О чем ты?
— Ты не знал Яра Отшельника?
— Твоего деда?
— Он был титаном. Так что я выносливее, чем ты думаешь. Эта царапина — для меня ничто. Напрасно ты беспокоишься.
— Я так и думал, — усмехнулся Хамсин, но не тому, что я сказала, а каким-то своим мыслям. — Ну, конечно…
Может быть, и не стоило говорить ему, но… Я помнила, как Хамсин ненавидел людей и знала, за что. Тогда я его почти понимала. И почему-то не смотря ни на что мне не хотелось именно сейчас причислять себя к человеческому роду.
Доктором, конечно, оказался Ю-Ю. Он заставил меня снять куртку, оторвал рукав ненецкой рубашки. Я косилась на него подозрительно. Что он до сих пор делал в стане врага? Неужели все-таки из-за Василисы? Он не обращал внимания на мои недвусмысленные взгляды и делал свое дело. Перевязал мне плечо и констатировал:
— Рана пустяковая. На тебе быстро заживет.
— Спасибо.
Теперь я выглядела как настоящая оборванка: с оторванным рукавом и растрепанными волосами. Но окровавленную куртку снова надевать мне не хотелось: она была сырой и тяжелой.
— Вы что делаете вид, что не знакомы? — спросил принципал, молча наблюдавший за нами.
— Мы знакомы, Прон, — брякнул черт.
Если бы он знал, кто на самом деле тот, кого он называет Проном! Стал бы он тогда служить ему?
— Медицина не знает своих и чужих. Для нас все равны, — снова изрек он и потрогал мой лоб:-Вид у тебя лихорадочный.
— Ты что издеваешься?! — не выдержала я, резко отстранив его лапу.
Он пожал плечами. К чему эта клоунада? Делает наивные глаза, тоже мне красный крест!
— Твой друг тоже знает о том, кто я? — спросил меня Хамсин.
— Вряд ли. Знал бы — его бы тут и близко не было!
— Это вы о ком говорите? — поинтересовался Ю-Ю.
— Ладно! — гаркнул Хамсин и отвернулся к окну: — Скра, отведи ее к остальным…
Ильсар не слишком вежливо ухватил меня за локоть и подтолкнул к двери. Ю-Ю остался. Я оглянулась на него перед выходом. Стоя спиной к Хамсину, он уже не выглядел придурковатым придворным медиком. Его взгляд был серьезен, и зрачки горели. Что ты там за игру затеял, Ю-Ю? Вместо того, чтоб спокойно дожить отпущенный всем смертным век, за каким-то дьяволом торчишь при Хамсине, не зная, что он Хамсин! Дверь захлопнулась, меня подтолкнули вперед…
Под Храмом имелся подвал, а в нем несколько закрытых помещений за мощными дверьми. Раньше здесь хранили вино в гигантских бочках, большая часть из которых, сломанные, валялись тут и там, а теперь в одном из таких хранилищ, темных и сырых, устроили для нас тюрьму.
Подвал был темным и освещался лишь двумя факелами, висевшими по сторонам. В нашей же камере и вовсе не было никакого источника света. Нам пришлось довольствоваться лишь тем скудным освещением, которое проникало сквозь маленькое зарешеченное окошко на двери. Потому то я и не смогла сразу рассмотреть тех, кто был здесь. Лишь по голосам я сумела узнать, что это были Абарис и Неясыть.
— Бес, а ты тоже здесь? — спросила я, не услышав знакомого голоса.
— Его нет здесь, — ответила Неясыть.
— Неужели сумел улизнуть во всей этой суматохе? Но я же видела, как его выносили на берег бесчувственного?
— Я заметила, как он обернулся собакой и нырнул в заросли, когда явился принципал.
— Ну и молодец… Надеюсь у него хватит ума убраться подальше отсюда.
Бес несомненно был двуликим создание. С одинаковой убедительностью он мог притворяться и мудрецом и скоморохом. В этом я уже удостоверилась. Может быть, он сможет добраться до Дремучего Мира по подземного ходу, а оттуда связаться с Хозяином? Но что может предпринять Саргон здесь, на этой земле?
— Абарис! — вспомнила я. — Как ты себя чувствуешь? Тебя ведь пытали?
— Как видишь, вернее, как слышишь — я жив.
— Хамсин — изувер известный. Ему не привыкать. Но я одного не могу понять: ареопаг — что же просто сбежал вместе со всеми своими сторонниками? Я думала, вы примите бой, думала, будет война?
— Значит, время еще не пришло, — ответил жрец.
— Время не пришло? Чего же вы ждете? Или они так и будут бегать от Хамсина? Решили измотать его армию беготней по тундре? Боюсь, ареопаг на это просто не способен!
— На что не способен? — переспросил Абарис. По его голосу я догадалась, что он улыбается.
— Да ни на что!
— А что ты хочешь? Все мы уже устали от всего этого. Столько веков…
— Так что же?! Неужели решили уступить Хамсину?
— Они решили, что проще переждать. Я был не согласен, потому и остался.
— Но один ты ничего не сможешь сделать. И я не смогу. А принципалу ваш ареопаг как бельмо на глазу, он обязательно расправится с ним, а за одно и со всеми его сторонниками. Кстати, кроме тех, кого я успела заметить в поселке, кто-то еще есть в резерве?