Гладиаторы по закону
Шрифт:
И тут послышалось хихиканье Александры. Норвел рывком выпрямился. Девчонка насмешливо произнесла:
— Извините меня. Я и не думала, что здесь может происходить что-то интимное.
Вирджиния быстро поднялась, оттолкнув Норвела. Он почувствовал, поднимаясь, как краснеет.
— Сэнди, — сказал он ласково, прибегнув к почти забытому имени, которое так ей шло, когда она была хорошенькой малюткой, а не гнусной и… — Придержи язык, дорогая, и сойди, пожалуйста. Вниз. Я должен сказать тебе кое-что важное.
Вирджиния молча стояла рядом. Норвел понимал, что она едва сдерживается
Ребенок медленно сошел с лестницы.
— Сэнди, — твердо повторил Норвел.
— Пожалуйста, — перебила она его. — Вы же знаете, какие чувства я испытываю к этому имени.
Норвел напрягся, пытаясь сдержать себя.
— Я не имел в виду… — начал он сквозь зубы.
— Разумеется, вы ничего не имели в виду. Вы не имели в виду разбудить меня во время своего пьяного представления на лестнице, правда? Вы не собирались держать Вирджинию и меня в страхе, когда не удосужились сообщить, где задерживаетесь? — Она бросила взгляд в сторону матери, стараясь получить одобрение, но Вирджиния стояла, сложив руки.
— Я просто хотел что-то рассказать тебе.
— Что бы вы ни говорили, вам уже ничего не поможет.
— Ничего?! — завопил Норвел. — Так вот, послушай, черт побери! Мы перебираемся в Белли-Рэйв! Все мы — завтра! — будем там жить! Это для тебя ничего не значит?
— Нет никакой необходимости кричать на ребенка, — едва сдерживаясь, произнесла Вирджиния.
Но его уже прорвало. Он прекрасно понимал, что она не это имела в виду, но за него ответила накопившаяся в нем желчь.
— Значит, мне не нужно на нее кричать, потому что она не глухая, как я, не так ли? О, моя верная жена! Моя любящая семья!
— Я не это имела в виду, — заплакала Вирджиния.
— Ты всегда так! — ревел Норвел, пытаясь перекричать визг Александры.
— Ты знаешь, что я не это имела в виду! — пронзительно закричала Вирджиния. — Но теперь я жалею, что не это! Ты! Который называет себя мужем! И которому совершенно безразлична семья!
Ссора продолжалась почти до утра.
10
— Спасибо тебе за то, что вызволил Блая, — сказал Чарльз Мандин.
— Всегда пожалуйста, — любезно произнес Дворкас. — Ну, что там у тебя на уме?
— «ДМЛ-Хауз», — ответил Мандин. — Мне кажется, ты навел меня на что-то. Если получится… Так вот, я никогда этого не забуду.
— Не стоит, Чарльз. Послушай, уже довольно поздно, а мне еще надо провернуть пару вопросов.
— Постараюсь покороче. Эти выборы, Дел… Позволь мне не принимать участия. Разумеется, если тебе нужны помощники набрасывать тезисы, я к твоим услугам. Но для этого нужно очень много времени.
Дворкас одобрительно посмотрел на него и, дружелюбно улыбнувшись, произнес:
— Берись за это дело, Чарльз, если оно кажется тебе перспективным. Разумеется, мне будет нужна помощь. Видишь, я даже привлек своего брата. Значит, ты считаешь, что стоит глубоко заняться этой «ДМЛ-Хауз»?
Чарльз собирался ответить, но в это время в кабинет заглянул помощник Дворкаса и что-то шепнул ему.
— Извини, Чарли, здесь Джимми Лайонс. Подожди минутку.
В действительности прошло гораздо больше минутки.
— Не
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Мандин.
— Это очень серьезное дело — заниматься такой юридической практикой, к которой не подготовлен соответствующим образом. Но это твое дело, Мандин. Мне просто не хочется, чтобы у тебя были неприятности, поверь мне.
— Минутку, Дел, — остановил его Мандин. — Ведь ты сам сунул меня в это дело!
— Что, забеспокоился? Хочешь повесить его на меня? — холодно произнес Дворкас и поднял телефонную трубку в знак окончания беседы. — Уходишь? Ладно, мне надо еще поработать.
Сказанное Дворкасом не выходило из головы Мандина всю дорогу домой. Утром, как только проснулся, он опять вспомнил вечерний разговор.
Еще больше это встревожило его в здании Окружного Суда. Входя, он кивнул дежурному полицейскому, но а-от, казалось, смотрел сквозь него. Клерк, в ответ на слова: «Как дела, Эйб, как ребятишки?», только промямлил что-то и с грохотом захлопнул окошко.
Мандин стал понимать, что происходит. Это опечалило его, но добавило решимости. У следующего окошка он попросил необходимые протоколы. Поначалу ему вручили не ту папку. А в нужной папке отсутствовала половина документов. Он просидел в приемной секретаря Окружного Суда около двух часов, пока туда не забрела секретарша и не сообщила подчеркнуто враждебно, что мистер Кехрейн отправился обедать и сегодня его уже не будет. Мандин оставил официальную жалобу на бланке, который с трудом получил от секретарши, где указал, что ему незаконным образом, умышленно, ставят препятствия в попытках проверить общедоступные документы, касающиеся фирмы «ДМЛ-Хауз». Он вручил жалобу скривившейся секретарше, зная наперед судьбу этой бумаги, как только за ним закроется дверь приемной. Но он немного ошибся: жалоба полетела в мусорную корзину еще раньше. Мандин сердито повернулся, чтобы выразить свое возмущение. И тут рядом с ним возник дежурный полицейский, на лице которого была написана непоколебимая решимость.
Мандин виновато улыбнулся и отправился в свой офис обдумывать происходящее.
Четырнадцать миллиардов долларов…
Откуда все так быстро узнали об этом? Не от Дворкаса. Тот был равнодушен до того момента, как его вызвали из кабинета. Но именно Дворкас втянул его в это дело. Потому, что — Мандин покраснел от гнева при этой мысли, понимая ее правоту — потому, что Дворкас был абсолютно уверен: такая мелкая сошка все равно ничего не сможет сделать. Что же заставило его изменить свое отношение к этому делу?
Мандин лягнул на всякий случай ящик с Бессонной Секретаршей и продолжал расхаживать по комнате. Загробным голосом Секретарша поведала ему, что «миссис Мандин должна погасить задолженность до пятницы».
Он сел за стол. Ладно, значит, все одно к одному. А что еще можно было ожидать? Чем сильнее нажим со стороны «ДМЛ-Хауз», тем сильнее эта фирма напугана. И чем сильнее она напугана, тем больше шансов, что здесь на самом деле нечто грандиозное. А Чарльз Мандин стоит на пороге корпоративного закононарушения.