Гламурная невинность
Шрифт:
Многое в его жизни изменилось после женитьбы. Утром его провожала на работу жена, и он постоянно думал о ней, что бы ни делал. Он был счастлив как никогда, потому что жил с женщиной, которую любил он и которая любила его. За каких-то несколько месяцев Таня стала самым близким для него человеком. Она знала и про его детство, и про его родителей, и про то, как он стал протезистом, и даже про его связи с медсестрами. Таня готовила ему только то, что он любил, и делала это, как ему казалось, с удовольствием. Они почти никогда не спорили, часто думали одинаково и даже произносили вслух одновременно одни и те же слова. С ней было легко, приятно, и он, всякий раз возвращаясь домой, знал, что его встретят с улыбкой, что ему рады. Кроме того, они ждали ребенка. Не одна Таня, а именно они вдвоем ждали их ребенка. Он слушал биение сердца своего малыша, приложив ухо к ее животу. Она ощупывала руками живот и говорила, где у ребенка ножка или ручка. Невероятное
Но сегодня после обеда Виталий оказался в постели малознакомой женщины. Просто подвез красивую девушку на машине. Познакомились. Она назвала номер своего мобильного телефона, и он запомнил. Как-то сразу. И часа через два перезвонил. Предложил поужинать вместе, но так случилось, что ему захотелось с ней и пообедать. И он позвонил еще раз. Девушку звали Вероника. Очень красивая блондинка, просто вызывающе красивая, в умопомрачительной блузке, короткой юбке. Он знал такой тип женщин – красивая и в меру распущенная, она хотела от жизни все: и любви, и денег… Любить он не мог, поскольку любил свою жену, зато вместо денег мог время от времени делать ей подарки и водить обедать в дорогой ресторан. Мог, да только это было очень опасно. Кроме того, эта девушка внесла определенный элемент хаоса в его жизнь, что сильно напрягало любящего во всем порядок Минкина. Тем не менее после того, как он угостил ее цыпленком и форелью, потом печеным яблоком и горячим шоколадом, он сам напросился к ней домой. Они провели в постели больше двух часов, после чего Минкин понял, что хочет пообедать с этой девушкой и завтра, и послезавтра… Он снова раздваивался. Это было и приятное, и вместе с тем непонятное чувство. Он знал, что ему грозит опасность, и, с непонятным страхом думая об этом, он представлял себе только одну картину – спину удаляющейся от него Бескровной… Что с ним будет, если она, узнав о его связи с Вероникой, бросит его? Прощения не будет, понимания – тем более. Она вернется в свою квартиру и сделает все, что в ее силах, чтобы больше никогда с ним не встречаться. Он потеряет и жену, и неродившегося ребенка. И все ради чего? Он возбудился, представляя себе Веронику в постели. Да он просто с ума сошел! Таня до беременности была куда привлекательнее Вероники, просто надо еще немного подождать, пока ее тело примет прежние, а может, и более аппетитные формы. Но что делать теперь, когда все уже случилось, и завтра в половине второго он снова встречается со своей новой любовницей. Он хорошо знал себя – если договорился с девушкой, то ничто не помешает ему встретиться с ней. Уже за полчаса он начнет волноваться, предвкушая приятные минуты, и сделает все, чтобы только прийти. Даже страх потерять Бескровную уступит место необычайной легкости, радости и наслаждению, тем чувствам, которыми он жил до встречи со своей будущей женой. Таня все равно ничего и никогда не узнает. Зато у него появится то, чего он был так долго лишен и к чему привык за то время, что работал в «Титанике», – легкие победы, острые ощущение и та вседозволенность, которая всегда придавала ему силы.
Он выключил пылесос, обнаружив, что все вычистил, и ковер под ногами стал как будто ярче, новее. Думая о Веронике, он, вероятно, прошелся щеткой по одному месту не менее ста раз… Он сел и задумался. С кухни доносились голоса. Он слышал, как смеется Таня, и был счастлив, что у нее хорошее настроение. А потом он снова как будто оглох – уже не слышал ни их голосов, ни смеха своей беременной жены. Он видел перед собой не спину удаляющейся Бескровной, а обнаженную грудь Вероники… И тут в кармане ожил его телефон. Он схватил его и, словно чувствуя, что звонит она, Вероника, кинулся к окну, чтобы вошедшая внезапно жена не успела посмотреть номер звонившего. Точно, это был ее номер. У Минкина сладко заныло сердце.
– Да, слушаю.
– Виталий, это Вероника. Ты извини, но я не смогу завтра с тобой встретиться. Я уезжаю. Я тебе перезвоню, хорошо? Ты не сердишься на меня?
– Нет, нет, конечно…
– Вот и отлично. Целую тебя…
Вот и все. Пообедал с любовницей. Но, может, оно и к лучшему? У него будет время все хорошенько обдумать. Он включил пылесос и потащил его в другую комнату.
…На кухне пахло жареной картошкой. Таня сидела напротив тетки и слушала ее, открыв рот. Ей было интересно абсолютно все, что она скажет. Даже несмотря на то что Лидия Андреевна знала о происшествии
– Все, что ты рассказала мне по этому делу, не оставляет у меня никаких сомнений в том, что девушку убили. И я не удивлюсь, если окажется, что это сделал ее жених.
– Жених? Но почему именно он?
– В этом я могу, конечно, ошибаться, но то, что девушку, повторяю, убили, я нисколько не сомневаюсь. Ты сама-то была на этом острове?
– Нет, но обязательно поеду.
– А я была в свое время. Знаешь, на первый взгляд безопасное место, но сколько там совершается разного рода преступлений, одному богу известно.
– Преступления? И какие же это преступления?
– Где-то в восьмидесятых годах там тоже убили одну девушку. Застрелили. Убийцу, насколько мне известно, так и не нашли. Говорили даже, что ее убил собственный муж. Но это только предположения, потому что у мужа было алиби. Хотя зачастую истинный преступник заранее обеспечивает себе алиби. Особенно если убийство тщательно готовится. Позже на Ивовом острове нашли мертвого мужчину. Его избили и бросили умирать на берегу. Понятное дело, что преступников тоже не нашли. Но жена его говорила, что у него в тот день было много денег, а на руке он носил золотые часы. Возможно, что его убили с целью ограбления. А один случай произошел, когда я сама отдыхала на этом острове… Кстати, непонятно, почему его называют остров, ведь это полуостров…
– Я знаю, мне говорили… И что же это был за случай?
– Таня, а твой Минкин-то пылесосит… Вот не думала, что изнеженный Виталий способен на такой подвиг. И ведь он делает это ради тебя. Я очень рада, что у тебя хороший муж. Представляю, как он будет счастлив, когда у вас появится ребенок…
– Лидия Андреевна, так что за случай произошел, когда вы сами были на этом острове?
– Я была там не одна, а с подругой и ее мужем. Мы отлично проводили время. Ловили рыбу, жарили ее на сковороде, варили уху… Любили ночью втроем кататься на лодке и однажды плавали очень долго, возвращались, когда все на острове уже спали… Кто в палатках, кто в спальных мешках. И вот подплываем мы к берегу… Хотя нет, это было еще довольно далеко от берега… Слышим, кто-то зовет, совсем рядом, и плеск… Представляешь, девчонка так далеко заплыла. Приехала на остров с парнем, он как-то грубо повел себя с ней, она испугалась и бросилась в воду. И плавала-то не очень хорошо, но заплыла далеко, видимо, от страха… Мы ее вытащили из воды, она так замерзла, что говорить не могла, только зубами стучала и плакала, даже не плакала, а завывала… Мы ее привезли на берег, дали водки, растерли, уложили спать в палатку и укрыли всеми одеялами, которые только были. А утром я сама отвезла ее домой. Она рассказала мне, как все было.
– Ее хотели изнасиловать?
– Конечно. И таких историй там, как мне думается, было немало. Так что Ивовый остров для кого-то стал роковым местом…
– Почему вы решили, что Газанову убили? Просто интуиция?
– Нет. Дело в том, что не так-то просто сорваться с обрыва. Там, на самом верху, такая площадка, плоская, ровная, хотя и поросшая травой и кустами, а не крохотный пятачок, с которого легко можно соскользнуть вниз. Если девушка была практически трезва, то что могло ее заставить подойти к самому краю?
– В тот день был сильный туман.
– Может, и был туман, но не настолько густой, чтобы не рассмотреть, что у тебя под ногами. К тому же она должна была подняться на самый верх… Я просто уверена, что ее втащили на эту гору, втащили, чтобы сбросить. Возьмите образцы почвы с берега, отдельно – с того места, откуда предположительно могли сбросить девушку, и отдайте Норе. Интересно, что она расскажет, когда исследует одежду и обувь девушки. Если ее волокли, значит, ее одежда и обувь должны быть испачканы травой, землей, глиной. Хорошо бы еще вычислить тот путь, по которому волокли наверх тело. Там можно найти частицы ее одежды или даже крови.
– Ее могли ударить тупым предметом…
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Да, бывает, что даже после смертельного удара на голове нет крови. Тем не менее надо проработать и эту версию. Хотя, конечно, если это дочка Шевкии и тоже художница, то кто ее знает, может, она и сама бросилась с обрыва… Мало ли девушек кончают с собой…
– Ты знаешь Шевкию?
– А кто ее в городе не знает? Очень яркая, неординарная личность. Красивая женщина, талантливая художница. Да, я была с ней знакома, но лишь косвенно. Она дружила с одной моей приятельницей. Понимаешь, вокруг таких людей, как она, всегда крутится народ. Я знаю, что она открывала двери своей квартиры далеко не всем. А если была не в духе, так и вообще могла не открывать. В окнах горит свет, все знают, что она дома, стучат, звонят в дверь, а она не открывает. Может, работает, может, с мужчиной… Мою приятельницу это всегда раздражало. Она рассказывала о Шевкии разные вещи. И в целом складывалось впечатление, что она человек добрый, щедрый, но умеет вовремя захлопнуть свои сердце и душу, если почувствует фальшь, корысть или простое любопытство.