Гламурная невинность

Данилова Анна

Крымов с тоской отметил про себя, что и Земцова, глядя на Бескровную, превратилась в прежнюю, ставшую для него почти чужой и недосягаемой, Земцову. Та притихшая и разомлевшая от счастья женщина, с которой он провел ночь и которую весь день держал за руку, исчезла… Он не смог удержать ее. И кто в этом виноват? Минкин, скотина…

Глава 11

Лева Бабищев работал официантом в ресторане «Голубой попугай» уже два года и был доволен своим местом. Никто из его знакомых, которых он рекомендовал своему шефу, не выдерживал и недели работы в ресторане и уже спустя неделю увольнялся. И не столько из-за тяжелого физического труда, сколько из-за той психологической нагрузки, того унизительного положения официанта, которое особенно остро ощущалось в таких заведениях, каким был «Голубой попугай». Официанту здесь полагалось сносить все выходки посетителей и угождать им всячески, а потому уважающему себя человеку с нормальной психикой там делать было нечего. Однако Лева вследствие своего низкого уровня умственного развития полагал, что работа официанта в таком дорогом заведении престижна, значительна и перспективна. За способность угодить клиенту

ему платили щедрые чаевые, да и начальство время от времени повышало ему жалованье, поэтому за два года работы в «Голубом попугае» ему удалось отложить почти десять тысяч долларов, на которые он собирался купить уже давно присмотренный подержанный «Мерседес». Лева был некрасив, его лицо портил крупный мясистый ярко-розовый нос. К тому же Лева имел широкий и округлый, прямо-таки женский зад, что при его невысоком росте и танцевальной походке сильно смущало девушек. Однако не раз случалось, что в его постели оказывались и очень красивые, просто роскошные женщины, оставленные кем-то по забывчивости прямо в ресторане. Как зонтик или портмоне. Понятное дело, что соблазнительно пьяная и полусонная, пахнувшая вином и духами женщина, позабытая кем-то за столиком, не имела денег даже на такси, поэтому Лева со свойственной ему добротой предлагал ей провести ночь у него. И женщина, обрадованная таким поворотом дела, с радостью соглашалась. Она находилась в таком состоянии, когда мечтают только о подушке, ласковом слове и темной комнате, где все равны, где все хотят лишь одного – успокоиться и уснуть. Их было немало, таких женщин, и все они, рано или поздно снова возникающие на пороге «Голубого попугая», старались сделать вид, что незнакомы с официантом Левой, что нисколько не оскорбляло его. А вот зависть от того, что он никогда не сможет прийти в какой-нибудь ресторан с такой вот красоткой, время от времени и жгла его. И дело не в деньгах, потому что они у него были, а в понимании того, что он, Лева Бабищев, даже если и наденет на себя самый модный костюм и пострижется у самого дорогого парикмахера, все равно останется «уродом» в глазах красивой женщины. «Ты урод, Лева, вот поэтому я и решила с тобой переспать», – сказала ему однажды очень красивая девушка по имени Вероника. В отличие от других женщин, перебывавших у него в постели, эту никто не забывал в ресторане. Она сама, устроив небольшой скандал в кабинке «Голубого попугая», куда ее привел неприятного вида толстый господин в полосатом костюме и пестром вульгарном кашне, бросила его и перешла в другую кабинку, заказала шампанского и целый вечер провела одна, перепробовав все десерты и выкурив почти пачку «Мальборо». После чего неожиданно уснула. Лева, предварительно получив с нее деньги, за руку вывел ее, сонную и ничего не соображающую, из кабинки, когда ресторан уже закрывался, и предложил вызвать ей такси. В ответ она как-то странно посмотрела на него, и тогда он, почувствовав волнение при виде этой соблазнительной блондинки с пышными формами, сказал, что она может провести ночь у него. «Тебя как зовут?» – спросила она, глядя на него и трезвея прямо на глазах. «Лева», – ответил он, останавливая машину и называя свой адрес. «И давно ты здесь работаешь?» – «Уже полтора года». – «Что-то я тебя тут раньше не видела».

И потом всю дорогу молчала. А уже у него дома, выйдя из ванной в его халате, она поцеловала его и сказала, что всю жизнь мечтала переспать с официантом. Она разговаривала с ним на его же языке, и ему было с ней легко и приятно. Они не спали всю ночь, и Лева, держа в объятиях невероятно красивую девушку, никак не мог отделаться от мысли, что тут что-то не так, не мог понять, почему она такая страстная с ним, почему почти до крови целует его и кричит, что ей хорошо, не боясь разбудить соседей. И только утром, когда она, проснувшись, увидела рядом с собой Леву и так откровенно ахнула, как если бы увидела на подушке жабу, он не выдержал и спросил ее, зачем же она согласилась пойти с ним. И тогда она, закрыв руками лицо и отвернувшись от Левы, честно призналась: «Ты урод, Лева, вот поэтому я и решила с тобой переспать». Он так и не понял, расценивать ли это признание как комплимент или же стоит обидеться. Она ушла, оставив ему с усмешкой два доллара «на чай», и потом он долгое время ее не встречал. Несколько раз видел он того толстяка, с которым она приходила в ресторан, и всякий раз тот был с другой девушкой. И вот однажды в обеденное время в «Голубом попугае» снова появилась Вероника. На этот раз она была еще более красива и ослепительна в открытом светлом платье, с распущенными, цвета шампанского, волосами, даже глаза, и те лучились вечерним июльским солнцем. Так, во всяком случае, сказал о ней один из посетителей, пьяный веселый и поэтически настроенный завсегдатай «Голубого попугая». К счастью для Левы, Вероника со своим спутником, которого он еще не успел разглядеть, скрылись в кабине, которую в тот день обслуживал именно он. Непривычно волнуясь, он, раздвинув тяжелые бархатные занавеси, вошел в уютную, освещенную лампой кабинку и положил перед каждым посетителем меню в красном кожаном переплете.

– Лева, привет, – улыбаясь, поздоровалась с ним Вероника и послала ему воздушный поцелуй. Но так, понял он, чтобы ее спутник, довольно приятный молодой человек (смуглый, черноволосый, улыбчивый) во всем белом, не заметил этого поцелуя. – Ты сам подскажи, что заказать, ты же лучше нас знаешь, что посвежее, повкуснее…

Чувствовалось, что у нее в этот день было отличное настроение. Лева посоветовал форель, цыпленка и запеченное яблоко.

– Вот и отлично, еще чашку шоколада, – сказала, обращаясь к своему спутнику, Вероника, откровенно подмигивая Леве. Он так и не понял, что это означало, но на всякий случай тоже улыбнулся ей счастливой улыбкой благодарного любовника.

Время было обеденное, в ресторан набилось много посетителей, и Лева едва успевал разносить подносы с едой. Но где бы он ни был, он то и дело оглядывался на кабинку, за шторами которой находилась Вероника со своим ухажером. Обедали они без вина, быстро. Словно куда-то спешили. Ушли, расплатившись и оставив ему щедрые чаевые, и Лева, глядя вслед Веронике, быть может, в первый раз подумал о том, что и в его жизни была такая вот красивая,

хотя и немного странная девушка. И что тот брюнет пусть не думает, что он лучше его, Левы, он еще не знает, как ласкова и нежна была с ним эта девушка, как сладко целовала и какие слова при этом говорила…

Он был очень удивлен, когда увидел Веронику вечером того же дня, но уже в сопровождении другого мужчины. На этот раз Вероника, одетая в темно-синий шелковый костюм, вообще не посмотрела в его сторону и предоставила своему спутнику, молодому человеку с родинкой над верхней губой, самому заказывать ужин. Она не шутила и не подмигивала Леве и казалась серьезной и респектабельной молодой дамой. Лева подумал еще тогда, что это, возможно, ее муж. Уж слишком прямо она сидит на стуле, слишком строг ее темно-синий костюм, слишком мало на ней косметики, слишком спокоен ее спутник. Они вели себя, как давно знающие друг друга, близкие люди, предположим, как муж с женой, заехавшие поужинать в ресторан. Веронику, словом, было не узнать. Она была как кукла – неподвижна, красива и нема. И с какой бы стороны Лева к ним ни подходил, даже не поворачивала головы, чтобы встретиться с ним взглядом. Из чего он понял, что она чуть ли не боится этого господина, которого он принял за ее мужа. Пусть так, подумал он, она всегда может на него рассчитывать. Он никогда не расскажет этому господину ни о том, что она появлялась в «Голубом попугае» с тем противным толстяком, ни с сегодняшним смуглым брюнетом, ни тем более о том, что она, Вероника, переспала с ним, с простым официантом, к тому же еще, по ее словам, с уродом… Это было ее желание…

Ужинали они с шампанским, но Леве показалось, что шампанское пила только Вероника. Ее спутник лишь ел, мало говорил и словно о чем-то думал. В ресторане они провели не больше часа. Большая часть еды оставалась на тарелках, когда спутник Вероники подозвал к себе Леву и попросил счет. И вот тогда он, Лева, бросил на Веронику довольно-таки долгий вопросительный взгляд, будто она могла ответить ему в присутствии этого серьезного господина с родинкой над верхней губой. И она неожиданно ответила ему на этот взгляд тоже долгим заговорщицким или даже извиняющимся взглядом: мол, сам видишь, с кем я, приходится делать вид, что я тебя не знаю, но подожди, как-нибудь в другой раз…

Они ушли, а Лева еще некоторое время сидел в кабинке, на месте неизвестного ему мужчины, и думал о Веронике. Здесь еще пахло ее духами, ее телом, никакие костюмы или платья из плотного шелка не могли заглушить тот соблазнительный и присущий только ей одной запах, заставляющий его, Леву, дрожать всякий раз, как только он чуял его. Ее не было уже, она ушла со своим очередным спутником, но Лева продолжал еще слышать ее голос, те слова, которые однажды оглушили его, заставили задуматься о себе, о женской природе, о том, что и он может вызвать в женщине пусть болезненное, но все равно желание: «Ты урод, Лева, вот поэтому я и решила с тобой переспать»…

Оставшийся вечер он мечтал только об одном – чтобы Вероника появилась в «Голубом попугае» одна, без провожатых, и ему, Леве, было бы позволено отвезти ее к себе домой. Как же он хотел, чтобы повторилась одна из самых странных и счастливых ночей в его жизни! Еще он бы хотел, чтобы однажды Вероника пожаловалась ему на свою жизнь, на то, что ей, к примеру, негде жить или у нее нет денег. Вот тогда бы Лева доказал ей свою любовь, он бы предоставил ей и свою квартиру, и деньги, и все, что только она пожелает, лишь бы она оставалась с ним. Он бы заботился о ней, стелил бы ей постель, мыл в ванне, как ребенка, кормил бы с ложки, расчесывал ей волосы перед сном, помогал одеваться, ходил бы вместо нее на рынок за продуктами, готовил еду… Он так размечтался, что чуть не забыл, что его ждут посетители…

До глубокой ночи мечты о Веронике не оставляли его. Он шел на свой последний автобус и представлял себе, что идет по дороге не один, что рядом с ним идет его любимая, что они ни о чем не говорят, потому что и так все ясно: он любит ее, а она любит его. Может быть, они поехали бы на такси, как в прошлый раз…

Следующий день немного отрезвил его. Он старался даже и не думать о ней. Но, когда проходил мимо кабинки, где она ужинала со своим «мужем», красавчиком с родинкой на лице, сердце у него начинало колотиться… Впервые в своей жизни Лева Бабищев испытывал ни с чем не сравнимое чувство влюбленности. И если поначалу мысли и мечты о Веронике доставляли ему сладкую боль, то теперь он вдруг понял, что с этой болью и с этими мыслями ему стало как будто даже легче жить. Вероника. Где она живет? Стоит ему только узнать ее адрес, как он станет отправлять к ней домой цветы. Если она, конечно, не замужем. Если же замужем, то будет время от времени звонить ей и приглашать к себе. Он позволит ей называть себя уродом, он все стерпит, лишь бы она пришла к нему еще раз… Он чувствовал в ней родственную душу, ведь никто с ним никогда не разговаривал так прямо, так откровенно, как она. Она называла его уродом. Она не солгала ему. И он простил ее. Понял и простил. Ей захотелось почувствовать, как это бывает с уродами. Что ж, это было ее желание.

Прошло несколько дней, и Лева уже почти придумал, как он разыщет ее, как узнает адрес и телефон. Попросит одного своего приятеля со связями, хорошо ему заплатит. Сначала, конечно, узнает фамилию того толстяка, тот вечно разбрасывается своими визитками… Уж он-то наверняка знает фамилию Вероники, к тому же бывает в ресторане как минимум два раза в неделю…

…Лева в специальном помещении переоделся в свою одежду (легкие серые брюки и светлая рубашка), грязную форму официанта сунул в пакет, чтобы дома выстирать и погладить, достал из маленького холодильника для персонала сверток из промасленной бумаги, в котором лежал купленный им еще утром на рынке его любимый свиной окорок, причесался перед треснутым зеркалом и, погасив свет, вышел в длинный темный коридор, ведущий к черному ходу ресторана. Поднялся наверх, где в оранжевом круге от горящего фонаря увидел фигуру человека. Человек отступил в тень, Лева сделал шаг вперед, в центр оранжевого светящегося круга, улыбнулся незнакомцу и тут же получил пулю в голову. Она вошла в лобную кость и залила огнем все вокруг. Лева рухнул на теплый оранжевый асфальт, как мягкий тяжелый куль, подмяв под себя сверток с окороком. От простреленной его головы на асфальт тотчас наплыла темная лужа крови.