Глава клана
Шрифт:
— Простите, Глава, что вы сказали? — спросила меня одна из наших женщин, проходившая мимо.
— Да вот, — махнул я. — Что-то вспомнилось… Вроде бы кто-то раньше говорил мне, что наш клан в вопросах веры, придерживается очень древних традиций. Вплоть до ритуала «Священного Древа познания», чем мы схожи с террористами, которые называют себя «Садовниками».
— Вообще-то это не совсем так Антон, — ответила мне Бажова, имени которой я как не силился, так и не смог вспомнить. — Мы не является фанатиками веры исключительно в могущество Древа. Уробороса мы тоже чтим. Да и против современных религиозных течений
— Да вот, бросили меня все, — усмехнулся я, не очень желая развивать тему и заметив загруженное яствами блюдо в руках женщины, добавил. — Не обращайте внимания… простите что отвлёк и задерживаю.
— Ничего страшного! — улыбнулась она мне. — Если у вас есть какие-то вопросы, так вы лучше не переживайте почём зря, с отщепенцами этими нас сравнивая, а к Хранительницам подойдите! Они вам всё расскажут, объяснят.
— Все непременно, — ответил я ей с улыбкой.
Вот только в хмельной голове, у меня почему-то образовалась довольно чёткая цепочка. От Таши, которая ренегат, да к тому же «Садовник», к Скоморошке, который тоже возможно ренегат… Так не мог ли он быть тоже «Садовником»? И тут я вспомнил.
Тот разговор, с агентами «Листвы», который случился который случился, стоило мне выйти из больницы, где после экзамена, мне прикрыли кожухом кристализовавшийся выход души на груди. Тогда, я не очень понял слова агентов. С какой такой радости, именно наш клан, такие вот товарищи по всей Европе идеализировали, как символ древней веры исключительно в Древо. Зато сейчас вдруг дошло — нас же блин много! Знаючи, куда не плюнь, в зеленоглазого попадёшь и только один ничего не знающий мальчик, сидя в Москве, думал, что он один-одинёшенек!
А вот дальше, мысли всё же спутались и как-то не стремились выстроиться в чёткую цепочку. Очень хотелось, особенно после ещё одного кубка медовухи, взять и объявить на весь зал, что я всё понял! Скоморошка — агент «Садовников», которые решили избавиться от конкурентов, а гибель главной ветви — ничто иное как мировой заговор против нас! Тем более, что аргументация, которую я по пьяни, сам себе приводил, сейчас казалась мне железобетонной!
Но, я сдержался. А затем был пир и дымящиеся куски лебединого мяса, вкуснее которого я в своей жизни ничего, кажется и не ел. Хоть Оленина, приготовленная нашими, не сильно отставала от творчества кремлёвского повара.
Были и речи и застольные здравницы, в частности в мою честь, а затем слово взяла тётка Марфа. Пусть она по своей неизменной привычке меня не хвалила, но и поругала, не за то, что я криворукий и вообще плохой ученик. А за то — что не верю в себя! Слышала она, оказывается, вчера, все мои выводы, которые я сделал для себя, касательно себя и своих боёв с другими чародеями.
Ну… я их изливал уже лёжа в постели. На приехавшую в особняк Алёну, как на единственного человека, который, не разбираясь, молча выслушает мои слова. И надо было наставнице в этот момент как раз проходить мимо.
От раскрасневшегося личика девушки, сидевшей как раз рядом с тёткой Марфой, удочерившей-таки её, на женской половине круга столов — прикуривать можно было. А наставница — рубила правду-матку, но не про наш интим или что-то такое, а про то, что мы два дурака, которых надо ещё учить и учить! О том, что удача — не нечто бессмысленное, а одно из оружий уверенного в себе чародея. И что без веры в себя, которую я по своей природной глупости, сознательно развеиваю, я бы не добился и того, что имею сейчас. А Алена мне потворствует.
— Абсолютно согласен! — произнёс за спиной незнакомый мужской голос, что-то упёрлось мне в затылок и неизвестный сказал. — Чпок! Ты паря мёртв!
— Не трогать! — тут же рявкнула Марфа, придавив аурой, а я ощутил как после «Чпока» по спине словно бы прокатилась ледяная волна.
Глядя на заигравшие в посуде отблески зелёного пламени, слегка повернулся, только чтобы увидеть уже не сидевшего на своём месте Демьяна. Затем медленно обернулся полностью и моему вниманию, предстала картина с беловолосым, широко улыбающимся мужчиной, у которого староста держал нож у кадыка, а ещё с пяток мечей застыли в миллиметре от шеи, груди и протянутой ко мне руки. Впрочем, тонкая кровавая струйка, стекающая от всё-таки рассекшего кожу лезвия, возле сонной артерии, незнакомца совершенно не волновала.
— Карбазов, ты, что здесь забыл? — угрожающе произнесла Марфа Александровна.
— Да я так, любовь моя! На огонёк зашёл. Вроде как полукровку убить… — хохотнув ответил беловолосый, не обращая внимания на горящие смертоносным огнём зелёные глаза Бажовых. — А то, у вас тут смотрю — проходной двор и вообще праздник! К тому же, вот, записку принёс — про вашего мальчика…
Меня похлопали по голове пятернёй и всучили стоженную бумажку, развернув которую, я прочитал. «Мурманские новости» за позапрошлую неделю, а вот дальше был специальный репортаж из нашего Полиса, посвящённый предстоящей дуэли карбазовского полукровки. Причём Бажовым меня здесь ни разу не называли.
— …А заодно волновался, дела, вон какие у вас тут творятся. Соскучился и вообще, тебя зеленоглазая моя, и на пару лет оставить нельзя! — продолжил лыбиться во все тридцать два тот. — То мужика какого себе какого найдёшь, то покалечишься!
— Это… — выдала было Ольга Васильевна, застывшая с едва не брошенным ножом в руке.
— Это я! — перебивая всех, провозгласил белый и потрепал меня по голове. — Троюродный дядя вот этого вот везучего засранца, которого меня отправили, прибить… Хотя я сам вызвался. И который оказался учеником моей любимой женщины. Кстати, вам бы столов добавить, а то, я минут сорок назад обогнал четыре пассажирских паромобиля и пять грузовых паровиков с примечательными гостями, обладающими светящимися зелёными глазками. Мы с ними вместе из Хльмгарёра в Москву на Перевозчиках ехали.
— Карбазов… — прорычала тётка Марфа.
— А что я? — не наигранно удивился мужик. — Я что? Виноват, что подкинул им мысль к новому Князю Бажову в Москву перебраться? Точнее, что они с удовольствием её приняли? И вообще! Господа… Ласнкие, я так понимаю? Не подсобите ли, с нотой в Мурманск моему бывшему клану, о том, что их убийца позорно провалился и был уничтожен при попытке устранить цель? Должен буду! А то эту одноглазую-зеленоглазую — одну оставлять нельзя. Убьётся же!
— Карбазов…. Гад! — выдохнула в ярости Марфа, рухнув на свой стул, а затем, опять вскочив, с рыком и метнула в мужчину кусок мяса со своей тарелки, который шлёпнулся ему прямиком в подставленную руку, забрызгав нас всех ароматным жиром.