Главбух и полцарства в придачу
Шрифт:
Дверь отворилась, в комнате вновь появилась Зинаида, за руку она вела патлатого мальчика.
– Вот, – сказала хозяйка, – Петя, а тут документы.
На стол лег довольно пухлый конверт.
– Мне с вами ехать или сами его заберете? – спросила Зинаида.
– Это Петя? – воскликнула я.
– Ну да, – кивнула Зина, – вы бумаги посмотрите. Все точно оформлено, Петр Петрович Попов, круглая сирота.
– Мальчик – сын Пети Попова? – еще больше изумилась я.
– Верно.
– Сколько же ему лет?
– Седьмой пошел.
– А почему он все время молчит?
Зина
– Издеваетесь, да? Приехали забирать мальчишку в интернат для глухонемых и спрашиваете, почему он не говорит?
Тут только до меня дошла суть происходящего.
– Простите, очевидно, плохо объяснила вам цель своего приезда. Я не имею никакого отношения к заведению для несчастных детей-инвалидов.
– Да ну? – протянула Зина, в ее темных, похожих на вишни глазах заплескалось разочарование. – Что вам тогда нужно?
– Мне нужна Маша Попова.
– Это кто?
– Дочь Петра Попова-старшего, сына Раисы.
– У него была девочка?
– А вы не знали?
– Нет, – резко бросила Зина, – он нас стеснялся, всех, а Раису и Вальку в особенности. Неровня мы ему были, слишком гордый уродился и злой, хоть о покойниках плохо и не говорят!
– О каких покойниках? – встрепенулась я.
Зина подтолкнула мальчика к двери. Тот тихо, словно не живой ребенок, а тень, выскользнул из комнаты.
– Так Петька помер, – равнодушно сообщила Зина, – давно, три года скоро будет. Райка с Валькой тоже преставились, одна я осталась с парнем, вот и мучаюсь. В детский сад его у нас не берут, да и понятно, кому охота с немым возиться, а очередь в специнтернат никак не подойдет. Вот увидела вас и обрадовалась. Думала, кончились мои страдания, заберете докуку.
– Что-то я ничего не понимаю, – забормотала я, – откуда мальчик? Петя же женился на Лизе Марченко, и у них росла девочка. Кто такая Валя? Ипотом, Раиса, она где преподавала?
Зинаида печально улыбнулась:
– Райка читать научилась, а вот писать едва могла. Хоть она мне и сестра родная была, только этакой прошмандовки свет не видывал. Три класса закончила, и все, дальше учиться не захотела. Уж ее мамонька колотила смертным боем, что под руку попадет, тем и отдубасит, только толку-то? Райка по два года в каждом классе сидела, потом полы мыть в магазин пошла.
Я молча слушала немудреный рассказ.
Наука не лезла Раечке в голову, зато она быстро поняла, для каких целей господь создал на свет мужчин и зачем последние придумали водку.
Возле сельпо на шоссе частенько тормозили машины. Шоферы покупали в лавчонке сигареты, воду, хлеб и симпатичную Раечку. Все, включая девушку, стоило недорого. Ни о каких способах предохранения от беременности девушка не слыхивала, поэтому почти ежегодно производила на свет по младенцу. Дети рождались слабые, долго на земле не задерживались, жили максимум по месяцу и отправлялись в мир иной.
Петя появился на свет, так сказать, под занавес. Раисе исполнилось в тот год тридцать пять, от ее былой красоты почти ничего не осталось. Но это были руины Помпеи, а не сарая, поэтому Раечка и соблазнила немолодого дачника, профессора, имевшего старенькую, больную жену. Это был самый долгий роман Раи, он тянулся целое
Ребенок неожиданно выжил, вырос, пошел в школу. Всем знакомым стало понятно: мальчик удался на славу. Петеньке достались мозги папы-профессора. В классе он считался лучшим, задачки щелкал, словно семечки, сочинения писал грамотно и английский язык осваивал без труда.
Начавшая к тому времени крепко пить Рая иногда с огромным изумлением восклицала:
– Не парень, а мешок с умом! Кабы он на меня так внешне не был похож, подумала бы, что не я его родила.
Но, видно, в Пете имелись и мамины гены, потому что, не успев закончить школу, он связался с Валей, живущей в соседнем дворе, и целый год парочка бегала в сарай на отшибе. Мать Вали всегда пребывала в алкогольной амнезии и за дочерью не следила, а Раиса, тоже все чаще и чаще видевшая дно бутылки, не тревожилась. У нее рос парень. Какой с него спрос? В подоле не принесет.
Петя, закончив школу, получил медаль и укатил штурмовать московские вузы. А Валя родила мальчика, названного без особых затей Петенькой. Замуж девушка не собиралась, бывшего возлюбленного не разыскивала, денег не требовала, о младенце особо не пеклась. Выживет – хорошо, помрет – не беда. То, что ребенок глухонемой, нерадивая, постоянно полупьяная Валя узнала, лишь когда сыну стукнул год и она вознамерилась отдать его в круглосуточные ясли.
Вот тут в ней неожиданно проснулся материнский инстинкт, и Валя отправилась в Москву. Как ей удалось отыскать Петю в огромном мегаполисе, Зина не знала, но факт остается фактом: Петр приехал вместе с Валентиной назад, в родной Никологорск. Зинаида поначалу не узнала племянника. Перед ней стоял красивый, хорошо одетый юноша, совершенно трезвый, солидный. С перепугу Зина начала называть его на «вы», но Петя обнял тетку, и все стало на свои места.
Спешно расписались в местном загсе и зарегистрировали мальчика на фамилию Попов. Потом Петя собрался в Москву, перед отъездом он сказал Зинаиде:
– Похоже, ты в нашей семье одна не дружишь с бутылкой.
Она кивнула:
– На дух самогонку проклятую не переношу, от одного запаха косорылит.
– Понимаешь, – сказал Петя, – я человек честный, раз сделал ребенка, должен о нем заботиться, только потому и расписался с Валентиной. Но жить с ней не стану.
– Правильно, – одобрила тетка, – у тебя другая дорога, шагай по ней.
– Забрать мальчика к себе пока не могу, – продолжал племянник, – живу в общежитии, денег особых не имею, кукую на стипендию. Но сейчас попробую подзаработать и посылать Петруше алименты.
– А надо ли? – усомнилась Зинаида. – Все равно Раиса с Валькой пропьют. Ты им на бутылку ломаться станешь.
– Вот о том и речь, – нахмурился Петя, – тебе буду переводы слать. Пригляди за парнем.
– Он инвалид, – напомнила ему тетка, – ничего не слышит и не говорит. Хотя чему тут удивляться. Сколько раз Валентину с пузом из оврага пьяной приносили. Забудь ты, Петенька, про сына. Не жилец он. Зря ты дело со свадьбой затеял. Уезжай в Москву, найди себе хорошую, богатую девочку и живи счастливо. Не нужен тебе Петька, ему судьба здесь сгинуть.