Главбух и полцарства в придачу
Шрифт:
Охрана, естественно, хочет отогнать нищего, но Арина Виолова благородна и жалостлива.
Легким движением руки я останавливаю бодигардов:
– Погодите, любезные, пусть этот несчастный человек выскажется.
– Вилка, прости, – шепчет оборванец.
Тут только я понимаю, что передо мной Олег.
– Извини меня, – ломает руки бывший супруг, – я недостоин тебя! Давай снова жить вместе.
Я усмехаюсь:
– Поздно спохватился. Я теперь другому отдана и буду век ему верна. Милый, иди сюда.
Ко
– Любимая! – кричит он.
Видение померкло. Я швырнула в стакан зубную щетку. За каким чертом мне блондин с обложки модного журнала? Верните толстого, лысеющего, не очень молодого Куприна.
К глазам подступили слезы. Я схватилась за тушь. Лучший способ прекратить рыдания – накрасить ресницы. И вообще, хватит растекаться сопливой лужей. Мужем больше, мужем меньше, какие мои годы, найду себе другого, а вот коли не сдам вовремя рукопись, тогда у гражданки Таракановой-Виоловой начнутся настоящие неприятности!
К Ларисе Дмитриевне я прикатила совершенно успокоившись и даже напевала, пока лифт возносил меня на нужный этаж.
Я несколько раз нажала на кнопку звонка, но, похоже, никто не торопился открывать мне дверь.
– Вам кого? – послышалось сбоку.
Я повернулась. Из соседней двери выглядывала тетка, маленькая, аккуратная, толстенькая, просто колобок, а не женщина.
– Да вот, приехала к Ларисе Дмитриевне…
– Зачем вам она? – продолжала расспрашивать соседка.
– Квартирами мы меняться надумали, – брякнула я и тут же пожалела о сказанном.
Похоже, эта особа из тех, кто знает про соседей все. Сейчас она мигом уличит меня во вранье. Но тетка неожиданно спросила:
– Паспорт при вас?
– Да.
– Давайте.
Удивившись, я протянула бордовую книжечку корявыми пальцами, толстуха полистала страницы и удовлетворенно заметила:
– Хорошо, прописка московская. Ладно, входи, меня зовут Влада Ниловна.
– Очень приятно, Виола, – ответила я и вошла в темную прихожую, сильно пахнущую валокордином.
ГЛАВА 27
Влада Ниловна довела меня до кухни и, указывая на табуретку, заявила:
– Господь тебя от этой квартиры упас. Лариса, как ее Виталик пропал, об обмене часто говорила. Объявления давала, народ приходил, только все, кто площадь осматривал, не соглашались на переезд. Беду чуяли.
– Какую беду?
Влада Ниловна то ли не услышала мой вопрос, то ли не пожелала на него ответить.
– Сама Лариса тоже знала – смерть рядом, вот и хотела убежать!
– Ничего не понимаю!
– Что ж тут непонятного? Умирает Лариска, родственников нет, хоромы небось государству отойдут. Хотя, может, она на кого завещание оставила.
– Как умирает?
– Просто, –
– Не жилица? – продолжала удивляться я.
– Ничего особенного, – спокойно ответила Влада, – такое частенько случается, пожилым нельзя нервничать, сердце схватить может.
– Когда же это произошло?
Влада Ниловна пожевала бесцветными губами.
– Ну… дня два назад… не помню, недавно стряслось.
Я попыталась переварить информацию. Сердце? Инфаркт? Но Лариса Дмитриевна изумительно выглядела, и потом, говорят, что голос – показатель здоровья человека. А у Ларисы он молодой, звонкий.
– Да ты не расстраивайся, – решила меня утешить Влада Ниловна, – найдешь еще квартирку, в Ларискиной после пропажи Виталика несчастье поселилось.
– Кто такой Виталик? – машинально спросила я.
– Сын Ларискин, – пояснила соседка, – ты садись, такое расскажу!
Я плюхнулась на табуретку и стала слушать.
Лариса Дмитриевна и Влада Ниловна живут в этом доме много лет, въехали молодыми девушками и здесь состарились. Сами понимаете, что от соседей, тем более от таких, с которыми живешь дверь в дверь, скрыть что-либо очень трудно. Влада и Лариса волей-неволей стали свидетельницами семейной жизни друг друга.
Муж Влады пил, а Ларисе повезло, ее супруг и капли в рот не брал, зато он умер, оставив немолодую уже жену беременной. Лариса испугалась, что не вырастит одна ребенка, и понеслась делать аборт. Но ей живо объяснили в женской консультации, что все мыслимые сроки давно прошли и теперь у нее есть лишь один выход – рожать.
Многие вдовы, потеряв любимого супруга, всю свою нежность переносят на ребенка, ищут в детском личике малейшее сходство с отцом и, найдя его, начинают обожать малыша еще больше. Но Лариса оказалась из другой породы. Оставшиеся до родов месяцы она посвятила одной цели – избавлению от плода.
– Чего она только не делала! – осуждающе говорила Влада Ниловна. – В бане парилась, с кухонного стола прыгала, какую-то пакость в аптеке покупала и пила, по десять кило овощей таскала, да все без толку!
Влада Ниловна очень не одобряла поведение соседки, но ничего той не говорила, отношения их были не настолько близкие. Впрочем, один раз Влада все же не выдержала. Услыхав однажды за стеной какие-то странные звуки, она не утерпела и позвонила в дверь к Ларисе. Когда соседка, красная, потная, распахнула дверь, Влада увидела стоящий поперек коридора шкаф и сразу поняла, в чем дело: обезумевшая Лариса решила двигать мебель.
– С ума сошла! – не стерпела Влада.
Лариса нахмурилась: