Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4
Шрифт:
— А что насчёт твоего вопроса, — неторопливо, степенно продолжал Ратибор, — касательно его врагов… думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, как тут обстоят дела. Берёшь список аристо с перечнем всех членов семей, закрываешь глаза, тычешь пальцем — и попадаешь в человека, который не любит Нахального.
— Ясное дело, — согласился я. — Но при этом, уверен, половина аристо — особенно те, что помельче — на голубом глазу сотрудничали с ним.
— Само собой, — кивнул Горыныч. — Среди его «поставщиков жареных сенсаций» полно аристо,
Мы молча покивали друг другу; Горыныч деловито мастерил себе новый бутербродик.
— Но я вообще-то о других врагах, — пояснил я. — О тех, кого ему удалось… скажем так, уничтожить. Сбросить с пьедестала, вывести из игры… судя по гонору самого Нахального, их должно быть немало.
Горыныч задумчиво почесал лысину.
— Понял, о чём ты… но, знаешь, тут я не особо могу тебе помочь.
— Неужели не знаешь ни одного? — прищурился я.
— Знаю, и предостаточно, — отозвался Ратибор. — Мелкие аристо, среднего пошиба главы СБ. Да и среди моих «коллег» таких ребят полно, особенно среди тех, кто любит играть по-грязному. Куча народу, когда-то обладавшая властью — в тех или иных масштабах — а затем, как ты изволил выразиться, сброшенная с пьедестала. Даже не задумываясь, назову тебе десятка полтора.
— Ну и? — не понял я.
— Ну и то, — хмуро дёрнул ртом Горыныч, — что падать с пьедестала больнее, чем ты думаешь.
— Хочешь сказать…
— Считаешь, такие люди сидят у себя дома, на сытом «заслуженном отдыхе», и со светлой печалью вспоминают былые деньки? — Горыныч покачал головой. — Вот только чёрта с два. Эти люди лишились всего — буквально всего. Нахальный не из тех, кого устраивают полумеры. Если он заполучает какой-то компромат, какое-нибудь оружие, то вгрызается в жертву бульдожьей хваткой и не останавливается до тех пор, пока не уничтожит её полностью, по всем фронтам.
Он опрокинул в себя ещё одну стопку; я покосился на стоящую рядом со мной, нетронутую. И правда, как старик умудряется столько пить и не терять здравый рассудок?
— Не только власть или деньги — всё. Он использует каждую лазейку, превращая людей в изгоев. Разрушает семьи. Уничтожает перспективу. Превращает в ничто репутацию.
— Я понял, понял, — согласился я.
— Ну, — развёл руками Горыныч, — а раз понял, то сообразишь и остальное. После такого падения, а особенно для таких людей, всё либо заканчивается самоубийством, либо…
Илана Медведева с громким стуком захлопнула книгу.
— Либо стремительно к нему идёт, — заключила она.
Мы оба повернулись к ней.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил я.
Илана встала, сцепив руки за спиной.
— Ничего особенного, — отозвалась она. — Только то, что не обязательно быть крутым старым мафиози, чтобы знать подобных типов.
— Мне казалось, Медведевы достаточно влиятельны, чтобы защититься от подобных скандалов, — глаза старика сделались
— Медведевы? Да, пожалуй, до нас добраться Нахальному было бы тяжело, — согласилась Илана. — Но в клане не только кровные Медведевы. Любой крупный род вбирает в себя десятки семей поменьше, сами знаете. Есть у нас один тип… был. Работал на отца…
Она замолчала, видимо, что-то вспоминая; я внимательно глядел на Илану. Признаться, я был удивлён тому, как спокойно и даже легко она относится к своему «пленению» здесь.
— Знаешь, — хмыкнул я внезапно, — журналисты, посланные Нахальным, обвиняют меня в том, что я тебя похитил. Как ты смотришь на то, чтобы выйти и опровергнуть это?
Илана усмехнулась в ответ.
— Опровергнуть? А ничего, что это чистая правда?
— Что с того?
Она помотала головой.
— Прости. Для того, чтобы что-то заявить репортёрам, нужно выйти, а если я выйду отсюда, придётся снова вернуться к папаше.
— Плохие отношения в семье?
— Не то слово, — она поморщилась. — Так что да. Я совершенно не против этого похищения; находиться здесь, с Горынычем даже… занятно. Но вот возвращаться домой — последнее, чего я хочу.
Я поднял глаза к потолку и пожал плечами.
— Ладно, ладно, просто предложил. Так… что там с тем типом?
— С тем типом, — кивнула Илана. — Его звали Александр Вульф. Он был у отца…
— Погоди-погоди, — встрепенулся Ратибор, сощуривая глаза. — Алекс Вульф? Тот самый Алекс Вульф? Я был свято уверен, что он мёртв после тех событий…
— Жив, — поморщилась Илана. — По крайней мере, был жив, когда я последний раз о нём узнавала.
— Поистине, день открытий, — заметил старик.
— Погоди, — отозвалась девушка. — Это ты ещё не узнал, где именно он сейчас находится.
А вот и то самое место. Хлопнув дверцей машины, я задрал голову повыше, рассматривая большую надпись над входом.
Если так задуматься — идеальное место, чтобы залечь на дно. В голове, конечно, рисуется совсем другое — грязные трущобы, заброшенные заводы… Стереотипы из боевиков. Тогда как это место… Если Илана сказала правду, и этот Вульф здесь, то он, наверное, очень интересный человек.
Постояв ещё пару секунд, я быстро начал подниматься по ступенькам здания с надписью «Цирк уродов».
Кретины.
Вэйли подбросила апельсин в руке.
Самовлюблённые, самоуверенные, безмозглые кретины. Никакой оригинальности, всё по классике — чёртово семейство богатеньких и властных мудаков, которые думают, будто им всё можно.
И даже ещё неизвестно, кто хуже в исторической перспективе: бестолковый глава семейства, в придачу к природным упрямству, честолюбию и садизму заимевший старческий маразм — или его тупые отпрыски, ошалевшие от безнаказанности и свободы.