Главред: назад в СССР
Шрифт:
— Не знаю, — я покачал головой. — Будет решать милиция. Но если что, я не буду никак препятствовать этому. И вам не советую. А лучше вообще напишите с супругом чистосердечное со всеми подробностями. Уже по-настоящему, а не так, как вы это сделали сегодня.
Я уходил от натворивших дел стариков с тяжелым сердцем. Эту историю мы обязательно напечатаем. Просто не будет имен и лиц.
Кто-то, возможно, сказал бы, что это сделка с совестью. Но я так не считаю. Это профессиональный компромисс — люди разберутся между собой сами, подарив нам сенсационную для советской прессы статью, а мы в ответную благодарность сохраним их инкогнито.
Но такие, как «целительница» Евдокия, не должны бередить умы и разрушать семьи. Тут я сделаю все, что в моих силах, как главред советской районной газеты.
До
Наш двор был точно таким же, как в моих воспоминаниях, и меня накрыло ностальгией. Два соседних дома еще не были построены, и нашу пятиэтажку окружали частные «деревяшки». На месте была ранетка, где мы с друзьями устраивали штаб, и на ее ветвях еще краснели последние мелкие яблочки. Из огорода, который располагался прямо перед нашими окнами, тянулась вверх елка — лесная красавица, непонятно как заблудившаяся в частном секторе Андроповска-Любгорода. Я улыбнулся: потом, когда частные территории начнут ровнять бульдозерами для очередного большого строительства, покинутый огород станет одним из наших любимейших мест. Яблоки, сливы, вишни — все это было на зарастающем сорняками участке, который мы, дети, искренне считали оазисом. Единственное, что омрачало светлые воспоминания, была гибель моей кошки Симки — собаки разорвали ее именно здесь, на старом заброшенном огороде.
Я посмотрел по сторонам. Если в двадцать первом веке на месте огорода была автопарковка, и машин порой было не сосчитать, то в восьмидесятые здесь стояли максимум три автомобиля. Ушастый «Запорожец» деда Олега, «горбатый» семьи Сорокиных и роскошный «Москвич-2140» моряка дяди Юры. Все они сейчас были на месте — такой вот парадокс. На работу их владельцы ездили на автобусе, а личные автомобили использовались как средство доставки семей в деревни и на дачи. Или на озеро Селигер, например, куда мы с родителями и Таей ездили каждое лето. Правда, своей машины у нас как раз не было, и мы ездили на электричке.
А еще, помню, по Любице ходили рейсовые теплоходы. Как правило, это были речные трамвайчики Р-51 «Москва», которые в Твери в двадцать первом веке используются как прогулочные. Но порой можно было встретить и «Метеоры» с «Ракетами», суда на подводных крыльях. На одном из таких скоростных кораблей мы с родителями добирались до пионерского лагеря «Юность Чайки», где отдыхала Тайка. Потом, к сожалению, речное судоходство прикрыли, как и местные авиалинии, и в мое время по Любице пыхтит только одинокий «Москвич», катающий вверх и вниз по течению гостей Любгорода. Особенно он становится популярным в день города.
Зайдя за дом, я увидел полупустую детскую площадку. Какая-то бабушка в деревенском платочке выгуливала совсем маленькую девочку, которая таскала за собой на веревочке игрушечную собаку на колесиках. Собака была коричневая и страшненькая по меркам будущего, но лично мне тоже такие нравились. Только мне почему-то ее так и не купили, зато подарили крутой металлический самосвал.
Солнце светило ярко, и если бы не рабочий день, здесь было бы не протолкнуться — у каждой семьи в нашем доме были дети. Чаще двое, иногда трое и почти никогда один. Почти все стремились воспитывать маленькие коллективы, и потому эгоизма было гораздо меньше. А может, я просто идеализирую свое детство?
Улыбнувшись, я решительно покачал головой. Нет, время определенно было другое. И как же я сейчас завидую маленькому Женьке Кротову!
Однако пора возвращаться в редакцию и вершить дела.
[1] МТС — машинно-тракторная станция.
Глава 13.
Вернулся я аккурат к обеду и направился сразу в столовую. Туда уже потянулись остальные сотрудники, моментально образовав очередь на раздачу. Я встал за Мартой Рудольфовной, за мной тут же пристроился Арсений Степаныч. Он улыбался и даже довольно насвистывал. Это меня почему-то насторожило, и я словно невзначай осведомился о ходе подготовки обязательных
За рабочей беседой очередь продвинулась довольно быстро, и уже скоро я стоял у кассы с подносом, на котором дымился благоухающий «рыбкин суп» и пюре с селедкой. Толстая важная тетка в белом халате и чепчике внимательно осмотрела мой обед, потом начала набирать на громоздком кассовом аппарате стоимость блюд.
— И компот, — спохватился я, добавив граненый стакан с тягучей коричневой жидкостью.
Тетка, неожиданно улыбнувшись, кивнула, и принялась пробивать обновленный заказ. Касса печатала чек с таким звуком, который напоминал пулеметную очередь, и я сразу вспомнил, как мама брала меня с собой в магазин, где грохот кассовых аппаратов не прекращался.
— Спасибо, — поблагодарил я и направился к одному из пока еще свободных столиков.
Он располагался весьма удачно и позволял обозреть все помещение столовой. Это было мне на руку, потому что я собирался украдкой понаблюдать за коллективом, который на самом деле не ограничивался пятнадцатью журналистами и фотографами. Парторг Клара Викентьевна, секретарша Валечка, завгар Сергей Саныч Доброгубов, несколько водителей, корректоры, бухгалтерия, наборщики и печатники. Типография располагалась в пристройке, и это являлось стратегическим преимуществом «Андроповских известий». В особенности это было хорошо для меня, потому что сдача газеты в восемьдесят шестом году, когда не было никаких PDF, оставалась для меня чем-то сродни полету в космос. Но ничего, у меня есть Бродов и Бульбаш, которые на выпуске печатной продукции собаку съели, так что не пропаду. Единственное, на что мне после обеда нужно будет потратить максимум внимания, это готовящийся макет номера.
Моя первая планерка в шкуре Кашеварова прошла вполне достойно, но я был просто уверен в наличии подводных камней. Во-первых, даже будущие «Любгородские известия» представляли собой лоскутное одеяло блоков с подверстками, цифрами и цитатами. И все это великолепие должно было четко «биться» с объемом, что для меня всегда было головной болью во время практики в «печатке». Напишешь статью, а она вместо требуемых семи с половиной тысяч знаков выходит на девять. И приходится резать по живому, укладывая свое детище в прокрустово ложе «принта». Во-вторых, оставались нюансы с иллюстративной частью, потому что значительная доля материалов представляла собой информационный мусор, который в здравом уме никто не читает, особенно если они размещены текстовыми «кирпичами» без фотографий или, к примеру, карикатур.
Во мне зрели опять же настоящие ленинские планы по реформации газеты. Чтобы она оставалась не просто единственным СМИ в городе и районе, а единственным адекватным СМИ, которое хотелось читать. И чтобы меньше всего оно использовалось вместо закончившегося пипифакса или в качестве упаковки для рыбы и семечек. А для этого мне предстояло превратить неплохое, но все же официозное советское издание в приличную читабельную газету.
В нормальных СМИ двадцать первого века всегда есть банк изображений, которые рассортированы по тематикам. Например, город, строительство, спецслужбы, семья и дети, витрины, автобусы и так далее. К большим журналистским текстам фото, как правило, всегда готовятся отдельно, особенно если это, например, интервью. Но для небольших колонок и уж тем более для новостной ленты сайта достаточно обобщенных изображений. Не предоставила, скажем, пресс-служба СК нормальные снимки, ты просто берешь из банка фото машины с надписью «Следственный комитет» или человека в форме со спины. Нужно опубликовать релиз районного суда, и в ход идет заготовленный кадр с молоточком. Пишешь про строительство — вот тебе серия снимков с кранами, рабочими в оранжевых касках, бетономешалками и рядами кирпичей. Нужно проиллюстрировать пожар, а девочки из МЧС приложили к релизу убогие кадры, снятые на телефон, у тебя уже есть парочка снимков с огнеборцами и пенными рукавами. Ну, и так далее. А еще более крутые издания и вовсе содержат в штате дизайнеров художников-карикатуристов. Но это, как правило, федеральный уровень.