Шрифт:
Главные действующие лица
М-р Руперт Деверокс — премьер-министр Великобритании и Империи.
М-р Карл Мортенсен — министр обороны.
Г-жа Джессика Уайтвелл — министр госбезопасности.
М-р Генри Дюваль – шеф полиции.
М-р Мармадьюк Фрай – министр иностранных дел.
Г-жа Хелен Малбинди — министр информации.
М-р Джулиус Тэллоу — министр внутренних дел.
М-р Джон Мэндрейк — помощник министра внутренних дел.
М-р
Г-жа Джейн Фаррар — помощник шефа полиции.
М-р Шолтпо Пинн — торговец, владелец магазина «Снаряжение Пинна» на Пиккадилли.
М-р Квентин Мейкпис – драматург, автор «Лебедей Аравии» и иных произведений.
А также многие иные волшебники, полицейские и соглядатаи.
Китти Джонс.
Якоб Гирнек.
М-р Т. Э. Пеннифезер.
Энн Стивене.
Фред Уивер.
Стен Хеш.
Николас Дру.
Клем Хопкинс.
И прочие участники Сопротивления.
Бартимеус — джинн, на службе у м-ра Мэндрейка.
Квизл — джинн, на службе у м-ра Ффукса.
Шубит – джинн, на службе у г-жи Уайтвелл.
Немиадес — джинн, на службе у м-ра Тэллоу.
Симпкин — фолиот, на службе у м-ра Пинна.
И множество иных афритов, джиннов, фолиотов и бесов.
Пролог
Прага, 1868
В сумерках один за другим вспыхивали вражеские костры. Их было куда больше, чем в любую из минувших ночей. Костры сверкали на серых равнинах, точно россыпь огненных самоцветов, и было их так много, что казалось, будто из-под земли возник зачарованный город. В наших же стенах, напротив, дома стояли с затворенными ставнями, и светильники были притушены. Все сделалось шиворот-навыворот: сама Прага стояла темной и мертвой, в то время как земли вокруг города пылали жизнью.
Вскоре после этого улегся ветер. Перед тем он дул в течение нескольких часов – сильный и ровный западный ветер, приносивший нам вести о передвижениях захватчиков: грохот осадных машин, голоса солдат и животных, вздохи полоненных духов, запахи творимых чар. А теперь ветер утих с неестественной внезапностью, и воцарилось безмолвие.
Я парил высоко в небе над Страховым монастырем, держась внутри кольца величественных городских стен, которые сам же и отстроил три века тому назад. Мои кожистые крылья мерно двигались мощными взмахами; глаза мои прозревали все семь планов до самого горизонта. [1] Нельзя сказать, чтобы зрелище было отрадное. Само британское воинство пряталось за Сокрытиями, однако же волны его мощи уже подкатывали к подножию Пражского Града. Во мраке смутно виднелись ауры огромного контингента духов; ежеминутно очередные краткие содрогания планов возвещали о прибытии все новых отрядов. По темным полям целеустремленно перемещались в разных направлениях группы людей-солдат. В центре громоздилось скопище огромных белых шатров, похожих на яйца птицы Рок. Вокруг шатров густо, точно паутина, висели Щиты и прочие заклинания. [2]
1
Семь доступных планов налагаются один на другой, и каждый из них открывает определенные аспекты бытия. Первый включает тривиальные материальные объекты (деревья, здания, людей, животных и т. п.), которые видны всем; на остальных шести планах пребывают духи различных разновидностей, которые тихо-мирно занимаются своими делами. Высшие существа (вроде меня) могут использовать свое внутреннее зрение для того, чтобы обозревать все семь планов одновременно, низшим же созданиям приходится обходиться меньшим. Люди относятся к самым низшим существам. Волшебники носят контактные линзы, которые позволяют видеть от двух до трех планов, большинство же людей видят лишь первый план, в результате чего они остаются в неведении относительно творящихся вокруг магических действий. Например, вполне возможно, что прямо сейчас у вас за спиной висит нечто невидимое со множеством щупалец, а вы и знать не знаете.
2
Несомненно, именно там, на безопасном расстоянии от поля битвы, скрывались британские волшебники. Мои хозяева-чехи были точно такие же. На войне волшебники всегда приберегают для себя самую опасную работу – как правило, они отважно обороняют большие запасы еды и вина в нескольких милях от линии фронта.
Я поднял взгляд к темнеющему небосводу. На небе теснились гневные черные тучи, слегка подкрашенные желтым на западе. На большой высоте, вне пределов досягаемости Взрывов и почти незримые в гаснущих сумерках, кружили шесть размытых точек. Они плавно двигались противу-солонь, в последний раз обозревая наши стены, проверяя, насколько прочна наша защита.
Да, кстати, не мешало бы и мне сделать то же самое.
У Страховых ворот, самого дальнего и уязвимого места в стенах, была возведена укрепленная башня. Древние ворота были заперты тройным наговором и бесчисленным множеством засовов, а грозные зубцы на вершине башни щетинились пиками недремлющих часовых.
По крайней мере, должны были щетиниться.
К башне летел я, коршуноглавый, кожисто-крылый, сокрытый призрачной завесой. Я беззвучно ступил босыми ногами на высокий каменный гребень. Я ожидал мгновенного оклика, сурового «Стой, кто идет?!», стремительной реакции готовых к битве воинов.
Тишина. Я снял с себя Сокрытие и стал ждать хотя бы скромного, запоздалого проявления бдительности. Потом громко кашлянул. И снова – ничегошеньки.
Часть парапета была загорожена мерцающим Щитом, за которым и примостилось пятеро часовых. [3] Щит был изрядно узок и рассчитан на одного солдата-человека или максимум на трех джиннов. Поэтому на площадке царила изрядная толкотня.
3
Каждый часовой был мелким джинном, немногим могущественнее обычного фолиота. Прага переживала не лучшие времена: волшебники ощущали нехватку рабов и были вынуждены использовать кого попало, невзирая на качество. Это было заметно хотя бы по той внешности, которую избрали себе мои часовые. Вместо устрашающих, воинственных обличий передо мной предстали: две летучих мыши-оборотня, ласка, лупоглазая ящерица и маленький, довольно унылый лягушонок.
– Ну чего ты пихаешься, чего пихаешься?
– Поосторожней с когтями, ты, придурок!
– А ты подвинься. Я ж тебе говорю, у меня вся задница наружу торчит! Еще увидят, чего доброго.
– Ну, это само по себе могло бы принести нам победу.
– Кончай крыльями размахивать! Едва глаз мне не вышиб!
– А ты превратись во что-нибудь поменьше. Как насчет глиста, например?
– Если ты еще раз ткнешь меня локтем!..
– А я чё, виноват, что ли! Это Бартимеус нас сюда поставил. Этот надутый…
Ну, короче, вот такой образец плачевной расхлябанности и бестолковщины. Думаю, целиком это пересказывать совершенно незачем. Коршуноглавый воитель сложил свои могучие крыла, выступил вперед и привлек внимание часовых, ловко отвесив им крепкую затрещину, одну на всех. [4]
– И это называется часовые? – прогремел я. Я был не в настроении устраивать тут долгое разбирательство: полгода непрерывной службы изрядно источили мою сущность. – Прячетесь за Щитом, ссоритесь, как торговки на базаре… Я вам что велел? Бдеть!
4
И пять голов с треском стукнулись одна о другую. Это было похоже на какую-то народную игрушку.