Глаз разума
Шрифт:
ЭПИСТЕМОЛОГ: Неверно!
ФРАНК: Вероятно, вы меня не расслышали. Я всего лишь сказал, что она кажется мне красной.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Я вас слышал, и вы неправы.
ФРАНК: Что вы хотите этим сказать? Я ошибаюсь в том, что книга — красная, или в том, что мне кажется, что она красная?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Разумеется, я не мог сказать, что вы не правы, утверждая, что книга — красная, поскольку вы этого не говорили. Вы сказали, что она кажется
ФРАНК: Но вы не можете утверждать, что высказывание “Она кажется мне красной” ошибочно!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Не могу? Тогда как же я это только что проделал?
ФРАНК: Я хотел сказать, что вы не можете действительно иметь это в виду.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Почему бы и нет?
ФРАНК: Потому что я знаю, какого цвета кажется мне эта книга.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Вы снова ошибаетесь.
ФРАНК: Но кто же может лучше меня знать, какого цвета кажутся мне окружающие вещи?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Прошу прощения, но и здесь вы неправы.
ФРАНК: Но кто же, по-вашему, знает это лучше меня?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Я.
ФРАНК: Но откуда у вас доступ к моим личным, собственным ощущениям?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Личные, собственные ощущения! Что за метафизическая нелепость! Я, знаете ли, эпистемолог-практик. Метафизические проблемы, противопоставляющие разум материи, возникают как следствие эпистемологической путаницы. Эпистемология — вот настоящий фундамент философии. К сожалению, до сегодняшнего дня эпистемологи пользовались чисто теоретическими методами, и большая часть их дискуссий вырождалась в пустую игру слов. Пока они торжественно спорили, может ли человек ошибаться, утверждая, что ему кажется то или иное, я открыл способ установить истину экспериментальным путем.
ФРАНК: Как же вы можете решать подобные вещи эмпирически?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Читая мысли собеседника.
ФРАНК: Вы — телепат?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Разумеется, нет. Я всего-навсего сделал то, что давно пора было сделать. Я изобрел мозго-читающую машину. Мой цереброскоп стоит сейчас в этой комнате и работает на полную мощность, сканируя каждую нервную клетку вашего мозга. Таким образом, я могу прочесть все ваши ощущения и мысли, и могу с уверенностью утверждать вполне объективный факт: эта книга не кажется вам красной.
ФРАНК (совершенно подавленный): Боже мой! Я мог бы поклясться, что книга казалась мне красной; мне и сейчас кажется, что она кажется мне красной.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Простите, но вы опять ошибаетесь.
ФРАНК: Да? Даже в том, что мне кажется, что она кажется мне красной? Честное слово, мне кажется, что мне кажется, что она кажется мне красной!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Снова неверно! Сколько бы раз вы ни повторили фразу “мне кажется” перед фразой “она красная”, вы будете неправы.
ФРАНК: Невероятно! А если бы вместо фразы “мне кажется” я сказал бы “я полагаю”? Давайте начнем с самого начала. Я беру обратно слова “Мне кажется, что книга красная” и говорю: “Я полагаю, что книга красная” Теперь мое утверждение истинно?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Минутку, я
ФРАНК: Как насчет “Я полагаю, что я полагаю, что она красная”?
ЭПИСТЕМОЛОГ (сверяясь с прибором): Снова неверно. Неважно, сколько раз вы повторите “я полагаю”, все утверждения, касающиеся ваших убеждений, будут ложными.
ФРАНК: Да, этот опыт открыл мне глаза. Но согласитесь, мне было трудно поверить в то, что у меня оказалось бесконечно много ложных убеждений!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Почему вы утверждаете, что ваши убеждения — ложные?
ФРАНК: Вы же мне сами об этом сказали!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Ничего подобного я не говорил!
ФРАНК: Ну и ну! Я уже был готов признать все свои ошибки, а теперь вы говорите мне, что мои убеждения вовсе не ошибочны. Вы что, меня с ума свести хотите?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Полегче, пожалуйста! Вспомните, когда это я говорил или намекал на то, что ваши убеждения ошибочны?
ФРАНК: Достаточно вспомнить бесконечную цепь утверждений (1) Я полагаю, что эта книга красная; (2) Я полагаю, что я полагаю, что эта книга красная; и так далее. Вы сказали мне, что каждое из этих высказываний ложно.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Верно.
ФРАНК: Тогда как же вы можете непротиворечиво утверждать, что моя вера во все эти ложные утверждения не ошибочна?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Очень просто: потому что, как я вам сказал, вы в них не верите.
ФРАНК: Мне кажется, я начинаю что-то понимать, хотя я не совсем уверен.
ЭПИСТЕМОЛОГ: Попробую объяснить по-другому. Дело в том, что именно ложность каждого вашего утверждения спасает вас от ошибочной веры в предыдущее утверждение. Я говорил вам, что ваше первое утверждение было неверным. Отлично! Вторым утверждением было всего лишь то, что вы верите в первое утверждение. Если бы это было истинным утверждением, это означало бы, что вы действительно верите в первое утверждение, и следовательно ваше убеждение относительно него было бы ложным. Но, к счастью, второе высказывание было ложным — значит, вы не верите в первое высказывание и, таким образом, ваша вера в него не ошибочна. Таким образом, из ложности второго высказывания вытекает, что у вас нет ошибочных убеждений относительно первого; ложность третьего утверждения спасает вас от неверных убеждений относительно второго и т.д.
ФРАНК: Теперь я понимаю! Ложными были не мои убеждения, а мои высказывания!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Вот именно.
ФРАНК: Удивительно! Кстати, какого все-таки цвета эта книга?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Красного.
ФРАНК: Что!?
ЭПИСТЕМОЛОГ: Разумеется, она красная. У вас что, нет глаз?
ФРАНК: Но я же вам именно это и твердил с самого начала!
ЭПИСТЕМОЛОГ: Вовсе нет. Вы твердили, что она кажется вам красной, что вам кажется, что она кажется вам красной, что вы полагаете, что она кажется вам красной, что вы полагаете, что вы полагаете, что она кажется вам красной, и так далее. Вы ни разу не сказали, что она красная. Если бы на мой вопрос: “Какого цвета эта книга?” вы бы просто ответили: “Красного”, мы бы избежали этого долгой дискуссии.