Глаз реальности (сборник)

Шекли Роберт

— Не знаю точно, что они имели в виду, — сказала одна из куропаток. — Я ушла раньше, чем меня заставили работать — в чем бы эта работа ни заключалась.

— Да как они могут тебя заставить?

— О серый гусь, ты плохо знаешь людей, — ответила куропатка. — Тебе знакомы просторы небес, но не люди. Разве тебе неведомо, что птицы летают, рыбы плавают, черепахи ползают, а люди говорят? И именно в речи таится превосходство человека, и он способен уговорить тебя делать все, что ему нужно, — если будет говорить с тобой достаточно долго.

— Уговорит работать на себя?

— Да, а заодно и налоги платить.

— Безумие какое-то! Один из человеческих святых пообещал избавить нас от всего этого и сказал: «Не жнут они и не пашут». У нас есть свои дела. Мы живем в эстетическом окружении. Мы не утилитарианцы.

— Жаль, что тебя там не было, — смутилась куропатка. — Сам бы послушал их речи.

— И стал бы вьючным животным? Никогда! Через некоторое время несколько видов больших хищных птиц собрались на конференцию. Впервые орлы, ястребы и совы сидели на одной ветке. Встреча происходила в лесистой долине в северной части Орегона — одной из немногих областей северо-запада, избежавших прямых последствий ядерных взрывов. Был там и человек.

— Очень легко свалить всю вину на нас, — заявил человек. — Но мы такие же существа, как и вы, и делали лишь-то, что считали правильным. Окажись вы на нашем месте, неужели вы справились бы лучше? Слишком легко сказать: человек плохой, дайте ему пинка, и все мы заживем спокойно. Люди всегда говорили это друг другу. Но ведь совершенно очевидно, что дальше так продолжаться не может. Все должно измениться.

— Вы, люди, не есть часть природы, — возразили птицы. — Между вами и нами не может быть сотрудничества.

— Это мы не часть природы? А может, все окружающие нас разрушения, почти полное исчезновение пригодных к обитанию мест, ныне зачахшие, а прежде процветающие виды вовсе не несчастный случай или откровенное зло? Молния, поджигающая лес, не есть зло. А вдруг мы, люди, — лишь природный способ производить ядерные взрывы, не прибегая при этом к звездным катаклизмам?

— Возможно. Ну и что с того? Ущерб уже нанесен. И что же ты хочешь от нас?

— Земля в весьма скверном состоянии, — ответил человек. — И худшее, возможно, еще впереди. Всем нам нужно немедленно начать работать, восстанавливать почву, воду, растительность. Получить еще один шанс. Это единственная задача для всех нас.

— Но какое это имеет отношение к нам? — поинтересовались птицы.

— Если говорить честно, то вы, птицы и животные, слишком долго прохлаждались. Наверное, вам приятно было миллионы лет не нести никакой ответственности. Что ж, лафа закончилась. Нас всех ждет работа.

Хохлатый дятел поднял щегольскую головку и спросил:

— Но почему только животные должны за всех отдуваться? А растения? Они так и будут сидеть себе да расти? Разве справедливо?

— Мы уже переговорили с растениями, — ответил человек. — Они готовы выполнить свою долю работы. Сейчас идут переговоры и с самыми крупными бактериями. На сей раз нас свяжет общее дело.

Животные и птицы по натуре своей простоваты и романтичны. Они не смогли устоять против красивых слов человека, потому что эти слова подействовали на них как изысканнейшая пища, секс и дремота разом. Каждому из них привиделся идеальный мир будущего. Крачка ухватила клювом прутик и спросила Серого:

— Как по-твоему, людям можно доверять?

— Конечно же, нет. Но разве это имеет значение? — Он подхватил кусочек коры. — Все отныне изменилось, только вот не знаю — к лучшему или к худшему. Я знаю только одно: наверное, будет интересно.

И, сжимая кусочек коры, он полетел добавить его к растущей куче.

КСОЛОТЛЬ

Когда жрецы сожгли его тело на погребальном костре неподалеку от Вера-Круса, дух Кецалькоатля перышком поднялся вверх вместе с дымом, переместившись наконец в царство уединения и удовлетворенности, расположенное над миром людей.

Время здесь проходило незаметно, никаких различий не существовало, и само «я» забывалось.

Потом, несколько секунд или столетий спустя, он услышал голос:

— Кецалькоатль, ты меня слышишь? Пауза, затем:

— Ты меня слушаешь, Кецалькоатль?

Странно было слышать голос — не свой, а какого-то другого существа. Он успел позабыть, что, кроме него, существуют и другие.

— Кто зовет Кецалькоатля? — спросил он.

— Я, Тескатлипока. Твой брат и такой же бог, как и ты.

— Зачем ты отрываешь меня от глубоких размышлений?

— Хочу тебе кое-что показать.

— Меня ничто не интересует. Я и так вполне удовлетворен.

— Но позволь мне по крайней мере рассказать тебе, что это такое.

— Если настаиваешь, то расскажи. А потом уходи.

— Я хочу показать тебе твое собственное тело, — сказал Тескатлипока.

— Мое тело? — изумился Кецалькоатль. — Разве я могу иметь тело? И что это такое?

Тескатлипока раскрыл ладонь. Ее внутренняя поверхность оказалась зеркалом из дымчатого черного стекла. Кецалькоатль посмотрел в зеркало. Его чернота сменилась матовой белизной, потом прозрачностью, и Кецалькоатль увидел обнаженное мужское тело, неподвижно лежащее с закрытыми глазами.

— Кто это? — спросил Кецалькоатль.

— Это ты!

— Не может быть! — не поверил Кецалькоатль. — Ведь эта штука мертва!

— Тебе достаточно войти в него, и тело оживет.

— Мне от него ничего не нужно, — сказал Кецалькоатль. Но что-то в лежащей фигуре всколыхнуло его и подстегнуло любопытство. Он снова взглянул на тело — сперва презрительно, потом с любопытством.

И мгновение спустя очутился внутри. На него немедленно обрушились ощущения. Уши слышали звуки, кожа чувствовала прикосновения. И это оказалось больно! Кецалькоатль тут же рванулся наружу, подальше от тяжелого, чувственного, скованного желаниями тела — обратно в царство чистой удовлетворенности.