Глаз тигра. Не буди дьявола
Шрифт:
– По-моему, джентльмены, вы ошиблись адресом, – произнес я, изо всех сил сохраняя спокойствие и лихорадочно прокручивая в уме новые вводные данные.
Значит, они видели мой снимок. Но где? Когда? Кто они и с какой стороны закона? Надо было все обдумать, а для размышлений требуется время, поэтому я полез на мостик.
– Извините, – буркнул Джимми, когда я забрал у него штурвал. – Зря я не сказал, что у него пистолет.
– Угу, – кивнул я. – Не помешало бы.
Мысли неслись как угорелые и на первой же развилке свернули влево, на кривую дорожку. Эти волки
Несчастный случай, обоих сразу – на борту моего катерка есть множество способов, которыми неопытный мореход может лишиться жизни. Да, придется их кончать.
Но потом я посмотрел на Джимми, а он улыбнулся и сказал:
– Отличная у вас реакция. Майк чуть штаны не обмочил. Уже, наверное, представил, каково это, когда нож из глотки торчит.
И парня тоже? Ну да, если тех двоих, то и парня тоже. Вдруг меня затошнило – так же, как в той биафранской деревушке.
– Кэп, вы в норме? – тут же спросил Джимми. Наверное, прочел что-то у меня на лице.
– В норме, Джим. Сбегай-ка принеси нам по баночке пива.
Пока он ходил за пивом, я принял решение. Заключу с ними сделку, предложу секретность в обмен на секретность – ясно же, что им не надо, чтобы об их делах распинались на каждом углу. Наверное, в каюте в это время приходили к такому же выводу.
Я зафиксировал штурвал и тихонько переместился к углу мостика, стараясь, чтобы внизу не услышали шагов.
Вентилятор закачивал в каюту свежий воздух через отверстие над общим столом. В прошлом я выяснил, что вентиляционный канал являет собой довольно-таки действенную переговорную трубку – то есть сказанное в каюте можно услышать на мостике.
Однако эффективность этого прослушивающего устройства зависит от ряда факторов – в первую очередь от направления и силы ветра, а также от расположения говорящего в каюте у меня под ногами.
Сегодня ветер с траверза, врываясь в вентиляционное отверстие, выкусывал из разговора фрагменты фраз, но Джимми, по всей видимости, стоял прямо под вентилятором: когда рев ветра не заглушал его речь, она доносилась до меня четко и ясно.
– Почему бы не спросить прямо сейчас? – Неразборчивый ответ, порыв ветра, а когда он стих, снова голос Джимми: – Если сегодня вечером, то куда вы… – рев ветра, – …на утренней заре, тогда придется… – Похоже, дискуссия строилась вокруг времени и пространства, а пока я думал, зачем им выходить из гавани на рассвете, он повторил: – Если утренняя заря там, где… – Я напряг слух, ожидая продолжения, но следующие десять секунд сдуло ветром, а потом Джимми возразил: – Не понимаю, почему нельзя…
Вдруг Майк Гаттри – должно быть, он стоял рядом с пловцом, не исключаю, что угрожающе близко, – грубо перебил его:
– Знаешь что, малыш Джимми, позволь нам самим разобраться. Твоя задача – отыскать эту чертову хреновину, а пока что твои успехи нас не радуют.
Должно быть, они снова переместились, потому что речь сделалась невнятной.
Он протянул мне банку пива. Я заметил, что он слегка расслабился и ведет себя чуть более раскрепощенно. Он улыбнулся мне дружеской доверчивой улыбкой:
– Мистер Мейтерсон сказал, что на сегодня хватит. Пора возвращаться домой.
Я развернул «Танцующую» поперек течения, и мы направились с запада на восток. Минуя вход в Черепаший залив, я разглядел среди пальм свою хибару и вдруг заледенел от предчувствия скорой утраты. Судьба затребовала новую колоду, игра теперь шла по-крупному, ставки оказались для меня великоваты, но выйти из-за стола я уже не мог.
Однако я сумел прикрутить фитилек отчаяния и повернулся к Джимми. Не грех воспользоваться его вновь обретенным доверием и выпытать хоть какие-то разрозненные факты.
Мы шли по проливу в Гранд-Харбор и болтали о том о сем. Парню, по всей видимости, сказали, что отныне мое имя не значится в реестре прокаженных. Как ни странно, но, прознав о моем криминальном прошлом, стая сменила гнев на милость. Теперь у волков появилось пространство для маневра, рычаг воздействия на Старину Гарри… Хотя я был уверен, что они не стали выкладывать юному Джеймсу все свои козыри.
Он заметно радовался, что теперь может вести себя, как привык. Парень был открытый, дружелюбный и совершенно бесхитростный: к примеру, охранял свою фамилию, как военную тайну, но на шее носил серебряную цепочку, а на ней – медицинский жетон с именем владельца (Д. А. Норт) и предупреждением, что пенициллин провоцирует у него аллергическую реакцию.
Теперь, когда Джимми отбросил былую сдержанность, я потихоньку вытягивал из него крупицы информации: в будущем они могли прийтись весьма кстати, так как опыт подсказывал, что знание – сила, а оставаться в неведении бывает вредно для здоровья.
Для начала я выбрал беспроигрышный вариант – тему, на которую он попросту не мог не разговориться.
– Видишь риф на той стороне пролива? – спросил я. – Вон там, прямо по ходу? Он называется риф Морского дьявола, глубина со стороны океана – двадцать морских саженей. Под сорок метров. Там тусуются здоровенные каменные окуни. В прошлом году выдернул одного, так он на двести килограммов потянул.
– Двести! – охнул Джимми. – Бог ты мой, это же почти четыре с половиной сотни фунтов!
– Вот именно. А пасть такая, что можно голову с плечами просунуть.
Тут он окончательно расслабился. Да, в Кембридже он изучал историю с философией, но проводил в океане слишком много времени, поэтому пришлось бросить учебу. Теперь у него небольшая компания, торгующая снаряжением для дайвинга и подводных спасательных работ, – на жизнь хватает, и можно нырять хоть семь дней в неделю. Да, иногда он работает на частных нанимателей, а иногда – на правительство или ВМФ.
Он не раз упомянул некую Шерри, и я осторожно прощупал почву: