Глаз урагана
Шрифт:
Словно прочитав ее мысли, Галатей встал, отыскал в ящике серванта салфетку, высморкался в нее, скомкал и швырнул в холодный зев камина.
– Согласны или нет? – спросил он, вновь усаживаясь в кресло.
– У вас насморк? – спросила Наташа с ханжеским участием. Подобно всем женщинам, она, не зная, как отвечать, предпочитала задавать встречные вопросы.
Галатей и глазом не моргнул.
– Пустяки, – сказал он. – Пусть вас не тревожит мое здоровье.
– Глаза у вас как у кролика и голос гнусавый, – продолжала ерничать Наташа. – Одолжить
– Вы потеряли платок, когда размахивали сумкой возле «Аль-Мушараби», – невозмутимо произнес Галатей. – Заодно с некоторыми другими предметами туалета.
Он не переступил границу приличий, но Наташа вспыхнула. Ей и без напоминаний было известно, что и где она потеряла. Представив себе, что думает о ней сидящий в двух шагах мужчина, она покраснела еще сильнее и грубо сказала:
– Не суйте свой простуженный нос куда не следует.
– Я далек от подобного желания, – парировал Галатей. – И вообще копаться в чужом грязном белье не в моих правилах.
Заявление было равнозначно пощечине. Стиснув ноги и зубы, Наташа процедила:
– Во-первых, мое белье чистое. Во-вторых, оно вас не касается.
– И слава богу, – отчеканил Галатей. – Поэтому предлагаю сменить тему.
– Я требую, чтобы меня отпустили в гостиницу! – заявила Наташа.
– Вас не только отпустят, но и отвезут. Отныне вы будете находиться под постоянным надзором наших людей.
– С какой стати?
– Чтобы впредь не повторялись ошибки, допущенные сегодня. – Галатей почесал кочергой голень. – Чтобы избежать щекотливых ситуаций и сомнительных авантюр. И чтобы вам не приходилось врать и изворачиваться по возвращении домой.
– Не лезьте в мою личную жизнь! – закричала Наташа, молодея от злости, но нисколько не хорошея от нее. – Что хочу, то и делаю, ясно? Я давно совершеннолетняя, понятно? Я взрослая самостоятельная женщина!
– Замужняя, – сказал Галатей.
– Не ваше дело!
– Мать четырнадцатилетнего сына, которому было бы больно видеть и слышать вас сейчас. Жена мужа, занятого делами государственной важности. Дочь родителей, придерживающихся старых правил. Памятуя об этом, вы будете щадить чувства близких. Это только пойдет вам на пользу, полагаю.
– Полагает он! – патетически воскликнула Наташа. – Ха-ха-ха! Половую жизнь в России пока никто не отменял!
– На родине, – тихо произнес Галатей, – вы вольны спать с кем заблагорассудится, когда заблагорассудится и сколько заблагорассудится. Здесь все будет иначе. Я не имею права говорить то, что сейчас скажу, и все же пойду на это маленькое должностное преступление. – Он понизил голос. – Ваш муж совершил важное открытие, за которым охотится иностранная разведка. Сегодня вас намеревались похитить, чтобы шантажировать его и заставить сотрудничать. Этого допустить нельзя, и мы не допустим.
– Чушь, – скривилась Наташа. – Вранье.
– Это чистая правда, – возразил Галатей. – В общих чертах.
– Ну и пусть! Плевать я хотела на ваши шпионские заморочки! Я приехала сюда отдыхать, и я буду от-ды-хать!
– На
– Я не нуждаюсь в опеке! – возмутилась Наташа.
– Это ваше окончательное решение?
– Окончательное.
Галатей встал:
– Сожалею, но в таком случае я буду вынужден применить физическую силу.
Он взмахнул кочергой, как если бы держал в руке стек или трость. Да только это была, увы, не трость и не стек. Тяжелая железная кочерга без малейших признаков копоти. Как будто ее специально содержали в чистоте. Чтобы однажды взять ее и, не замарав рук, проломить жертве череп.
Вжавшись в кресло, Наташа инстинктивно подтянула колени к подбородку. Перед ней стоял не тот мужчина, которого она увидела, войдя в комнату. Он изменился, он разительно изменился. Стало очевидно, что все его хорошие манеры и вежливые обороты речи не более чем камуфляж, скрывающий подлинную натуру. Галатей смотрел на Наташу без гнева, но и без сочувствия. Это был взгляд кобры, выбирающей точку укуса. Холодный взгляд, от которого кожа покрылась мурашками, а соски затвердели как на морозе.
– Нет, – помотала волосами Наташа.
– Что – нет? – осведомился Галатей.
– Нет, нет, нет!
– Учитывая ваше состояние, повторяю вопрос. Итак. Вы принимаете мои условия? Или нужны кардинальные способы убеждения?
Еще несколько секунд назад Наташа согласилась бы на все, лишь бы не видеть кочергу, раскачивающуюся в опасной близости от головы. Но время шло, Галатей стоял на месте, и женщина начала приходить в себя.
– Вы что, – спросила она звонким, звенящим от волнения голосом, – собираетесь убить меня? Здесь, в посольстве?
– В мои ближайшие планы это не входит, – сказал Галатей.
Ну разумеется. Если он и псих, то не до такой же степени! Не станет он убивать Наташу. Разве что воспользуется ее беспомощным положением. Воспользуется?
Она поспешно опустила ноги на пол, оправила платье и положила поверх него руки. Победоносно усмехнулась:
– Да уберите вы свою дурацкую железяку. Не убьете вы меня.
– Достаточно будет сломать вам ногу, – вкрадчиво произнес Галатей, опуская руку с железной загогулиной. – Или две. Это избавит вас от соблазнов, раз. Это облегчит задачу тем, кому поручено присматривать за вами, два. И наконец, мне просто не терпится проучить вас.
Кочерга взмыла к потолку, на мгновение застыв в воздухе, как изготовленная к удару клюшка для гольфа. Затем – БАЦ! – она обрушилась на хрустальную вазу, обратив ее в сотни осколков, некоторые из которых осыпали Наташу. Это походило на маленький взрыв.
Проведя пальцем по щеке, ошарашенная Наташа увидела капельку крови и закричала. Вернее, вознамерилась закричать, потому что голосовые связки отказывались воспроизводить какие-либо звуки, кроме сдавленного писка.
Галатей навис над ней, неправдоподобно огромный, обманчиво спокойный.