Глаза Моря
Шрифт:
С безоблачного неба на берег лагуны скользнула неясная, размытая тень. Замерла над самой землёй и медленно проявилась. Так Уэно менял окраску тела, ненадолго становясь видимым ради своей человеческой подруги.
Вот прошло несколько мгновений, и возле воды возник небольшой, серебристый, сигарообразный корабль, застывший на «брюхе», безо всяких опор.
— Да мне и собирать нечего, — наконец вяло отозвалась Ула. — Один рюкзак, и тот давно за плечами.
Они вышли из коттеджа. Василий катил на платформе
Им навстречу из разверстого люка ловко выпрыгнул, минуя трап, высокий статный мужчина. Длинные, белые, точно горный снег, волосы рассыпались у него по широким плечам, а на лице ярко сияли холодные голубые глаза. Он был красив, как скандинавское божество.
2.
Космач легонько двинул друга-инопланетянина кулаком в плечо. Тот улыбнулся и ответил тем же земным жестом. Смотрелось немного дико, но, видимо, друзья давно привыкли именно так приветствовать друг друга.
— Вы можете попрощаться с Мариной, я подожду, — произнёс друг космача голосом низким и сильным.
Ванда пожала плечами.
— Да незачем, Дэмуль, — с улыбкой ответил Василий. — Я давно уже тут всё излазил вдоль и поперёк.
Ула промолчала. Неторопливо обвела глазами остров — лагуну, коттеджи, скалы, наблюдательную вышку.
Можно заглянуть в летний театр, там остались воспоминания не только о том, как её впервые увидел Фред.
Можно сплавать в драгоценный грот, это недалеко и несложно.
Можно хотя бы сходить на пляж, где они встречались с Уэно.
Незачем.
Только душу себе травить. Чувства, к счастью, притупились, ничего уже от них не осталось. Сердце в груди жжёт только одно желание — разыскать и прикончить Фреда, чего бы это ни стоило. Да и то, сие желание — больше рассудочное. А может, наоборот, эмоциональное, потому что особого смысла оно не имеет. Месть не поправит дело, не вернёт Уэно.
Они втроём взошли по ажурной металлической лесенке внутрь корабля, Дэмуль задвинул за их спинами створку люка и запер её прикосновением ладони.
Ула прошла туда, куда её направили, взяв под локоть. Кто именно взял, она даже не взглянула. Машинально оглядела небольшой по общим меркам пассажирский салон, с креслами в четыре ряда. Салон почти пустой, ведь в нём только четыре человека, и то четвёртый вскоре уйдёт в рубку. Ула послушно выбрала сиденье — у иллюминатора, по старой привычке. Послушно села. Послушно пристегнула страховочную шлейку. Согнулась пополам, уткнулась лбом в спинку впереди стоящего кресла и так застыла.
Что дальше? Кто поможет ей отыскать, добраться, отомстить? Василий обещал, значит, он? Или этот Дэмуль? Неважно.
Кто-то прошёл мимо, щеки коснулся лёгкий ветерок, прошуршали шаги. Снова открылся люк, наверно, ещё что-то погрузили.
Неважно.
3.
«Ула».
Знакомый мысленный оклик заставил вздрогнуть.
Это у неё глюк от горя? Или?
Она подскочила, шлёпнулась обратно, рывком расстегнула шлейку и бросилась к внешнему люку. А как его открыть?
Ула судорожно заскребла створы ногтями.
— Выпустите меня отсюда! Он жив!
Сон не обманул! Это Уэно послал ту картинку!
Сейчас её скрутят и привяжут к пассажирскому креслу, чтобы не бредила.
«Ула, я здесь. Посмотри назад, обернись».
Что?!
Она развернулась всем телом, сползла спиной по створам, села на пол. И смотрела, смотрела, смотрела на человека, что сидел в пассажирском кресле, неестественно выпрямившись. Жёсткий ортопедический корсет, фиксирующий торс, надет прямо на голое тело. Кожа цвета мокрого камня после океанского прилива. Чёрные волосы, очень коротко стриженные, почти под ноль, как у новобранца. Глаза… Большие, тёмные, сине-зелёные, точно глубины океана, почти чёрные. Прямоугольные, вертикальные зрачки.
Она смотрела и не могла поверить своим глазам. И поэтому молчала.
Тёмно-серая кожа побледнела, пошла сине-зелёными волнами.
«Уэно? Неужели это ты?»
«Я».
Она всё ещё не могла поверить.
«Это действительно ты? Я не сплю? Не брежу?»
«Да, это я».
— Она не упадёт в обморок? — озабоченно спросила Ванда где-то сбоку.
— Нет. Она сильная, — ответил Василий, тоже вне поля зрения.
Сильная? Ну да, конечно, она не потеряла сознание. Но и с пола встать не может, ноги не держат. Сильная, ага, как же…
Ула повернула голову на деревянной шее.
— Почему вы мне не сказали? — спросила почти без голоса.
И тут же заорала так, что сама чуть не оглохла.
— Почему вы мне не сказали?!! Я целый месяц думала, что он мёртв!!!
— Я хотела сказать, — виновато пробормотала Ванда, опустив глаза.
— Это я ей не дал, — спокойно сказал Василий. — Я, тупой, отбитый солдафон, не дал ей сказать тебе правду до самого последнего момента. Был риск, что Уэно не выживет. Был риск, что у него ничего не получится…
Космач не добавил, что был ещё один риск. В целом Ула сдержанная, но тут особый случай. Узнай она правду сразу, наверняка фонтанировала бы эмоциями, носилась по берегу, пугалась, радовалась, сомневалась, а в целом нервничала и без конца требовала бы подтверждения, что он жив. Короче, сбила бы весь процесс…
— …Тогда ты потеряла бы его во второй раз. И уж точно могла умереть.
А зачем тогда ей было бы жить?
— А корсет зачем?
— Корсет мой, он ему необходим пока что.