Глаза в глаза
Шрифт:
Он подошел ближе, и от его тепла, которое Аддисон ощутила всем телом, ей стало до странности приятно и спокойно.
– И теперь вы думаете, что с минуты на минуту она вернется и застанет нас с поличным.
– Телепатия входит в число ваших странных способностей?
Он был так близко, что Аддисон приходилось бороться не только с дикими сексуальными фантазиями, но и с не менее диким страхом. Наверняка у нее в голове что-то сломалось. Иначе откуда эти неуместные чувства, которые совершенно не хотят подчиняться воле и разуму?
– Нет, всего лишь делаю логичные выводы. – Спенсер прикоснулся
Наверное, это было важно, вот только Аддисон никак не могла понять почему.
– И что с того?
– Вы оставляете кофеварку включенной, когда уходите из дома? В изоляторе мы все очень тщательно следим за тем, чтобы выключать электроприборы, пока никого нет в помещении.
– Не знаю. Кофеварка всегда включена, когда я просыпаюсь утром, и выключена, когда возвращаюсь с работы домой. – Аддисон показалось, что она прекрасно знает, какими будут следующие слова Спенсера, поэтому подняла руку, не дав ему заговорить: - Я знаю, меня избаловали. Нет нужды об этом напоминать.
– Я и не собирался. – В его глазах вспыхнуло нечто непонятное, и Аддисон напомнила себе, что мужчина перед ней был и остается загадкой.
– Ладно. – Почему ни с того ни с сего она начинает огрызаться? Когда в последний раз ее волновало мнение других людей, Аддисон была подростком.
– Нам приходится следить за электроприборами, потому что в изоляторах всегда полно детей, еще не умеющих контролировать свои силы. Кто-нибудь из них вполне может случайно взорвать включенную кофеварку, и тогда придется тушить самый настоящий пожар. Какие на этот счет приняты правила во внешнем мире, я не знаю, потому и спрашиваю: перед тем как уйти, Лоретта выключила бы кофеварку или нет?
– Ей-богу, понятия не имею. Наверное, большинство людей выключают приборы и, может быть, даже вынимают вилку из розетки. Так уменьшаются счета за электричество, плюс экономится электроэнергия, а это хорошо для окружающей среды.
– Ясно, - кивнул Спенсер. – Итак, Лоретта – няня Джереми. Живет в здании, которым владеет ваш дедушка. В данный момент не работает и ждет, когда ваш племянник вернется домой и она снова сможет приступить к своим обязанностям. До сих пор она никому ничего не рассказала о произошедшем, иначе что-нибудь уже просочилось бы в прессу. Кровать расстелена – я только что проверил, холодильник забит, кофеварка включена.
У Аддисон заколотилось сердце.
– Вы считаете, что она уходила отсюда второпях.
– Считаю. Мало того, я думаю, что охранник внизу сообщит нам, что мы с ней разминулись всего на несколько минут.
– Но как она могла узнать, что мы придем? Мы же припарковались в восьми кварталах отсюда!
– Аддисон… - Каждый раз, когда Спенсер произносил ее имя, Аддисон казалось, что оно звучит намного красивее, чем в устах других людей. – Я не могу сказать, насколько коварны люди, организовавшие похищение. Лампа над соседней дверью не горит. Порой, когда «аномальные» пользуются своими силами на всю катушку, или когда всплеск происходит внезапно, сам по себе, взрываются лампочки. Мне нужно считать здесь информацию. Может быть, удастся найти Лоретту. Или даже Джереми, раз, по вашим словам, он тут бывал.
– Хорошо.
Аддисон
– Даже считывая информацию с поверхности, я буду оторван от мира все то время, что пробуду в темном месте. Никого и ничего не услышу и не увижу. Поэтому, если вам покажется, что кто-то идет (например, та же Лоретта), хорошенько меня тряхните. Или даже покричите. Я не столько волнуюсь о себе, сколько о том, что вы останетесь без присмотра.
– Я могу о себе позаботиться. – Честно говоря, от мысли, что Спенсер хочет ее защитить, у Аддисон согревалась душа. Точнее тот уголок души, который она всегда считала холодным. И все же ей не хотелось, чтобы он счел ее слабой и беззащитной.
– Я в курсе. Но не собираюсь привыкать к тому, что женщинам рядом со мной постоянно причиняют вред.
Присцилла. Он говорил о Присцилле. Потеплевший уголок души опять затянуло холодом. Спенсер имел в виду совершенно другую женщину, которая пострадала рядом с ним. Аддисон мысленно отвесила себе подзатыльник. С чего вдруг она решила, что его слова касаются ее лично? Ему плевать и на нее, и на кошмар, в который превратилась ее жизнь. Для Спенсера это всего лишь работа, очередное задание. А если подумать, то скорее всего ему велели пофлиртовать с ней, чтобы снискать благосклонность корпорации. Мысль о том, что ею так легко манипулировать, жгла Аддисон изнутри.
– Что творится у вас в голове?
– Ничего. Делайте свое дело. Я буду начеку.
– Аддисон. – Он опять назвал ее по имени, и сердце Аддисон затрепетало. Спенсер шагнул к ней и удивительно нежно сжал ее затылок большой ладонью. – Мы его найдем.
Выходит, он решил, что она расстроена из-за племянника. От стыда она зажмурилась. Вот чем должны быть заняты ее мысли. Почему же она не может сосредоточиться на том, что действительно важно? С трудом разлепив веки, она уставилась в разноцветные вихри.
– Ну вот опять. Вокруг ваших зрачков серо-сине-зеленые штормы.
– Не может быть. Прямо сейчас я никакими способностями не пользуюсь. Уверены, что это не плод вашего воображения?
Второй раз он обвинял Аддисон в том, что воображение у нее чересчур живое.
– Поверьте. У вас в глазах клубятся разноцветные вихри.
– Что ж, придется поверить на слово.
Он шагнул назад и закрыл глаза. А когда снова их открыл, их заполонила непроглядная чернота.
– Если вы никого и ничего не услышите, то со мной говорить тоже не сможете?
– Пока еще смогу. Но чем дольше я «здесь», тем сложнее говорить.
Если это хоть немного похоже на сон, то Аддисон понимала. Ей всегда было легче просыпаться, когда она успевала меньше проспать.
– На что это похоже?
С совершенно пустым, отчужденным выражением лица Спенсер медленно шел по комнате. В его глазах по-прежнему царила тьма, а сам он казался всего лишь отражением самого себя. Его тело оставалось здесь, но душа была где-то далеко. Подумав об этом, Аддисон вздрогнула.