Глаза ворона
Шрифт:
— Только что объявили Джамшина и Браво, — кивнул за решетку Бекмес. — Наш бой — следующий.
— Не знаю, обратил ли ты внимание, Горец, — в голосе Аркона сквозило едва сдерживаемое напряжение, — но, кажется, у Слепого образовалась привычка валять дурака каждый раз после задушевного разговора с тобой.
Токе хотел бы сказать, что в этот раз он ни при чем, что Кай просто свихнулся и бредит воронами и черными магами, но сомнение, окрашенное чувством вины, закрыло ему рот. Он глубоко вздохнул:
— Хорошо, я попробую. Не думаю, что
И Горец уселся на пол напротив товарища, копируя его позу.
Токе был прав: Кай видел и слышал все происходящее вокруг. Но, как и в тот раз, когда ворон впервые вошел в него, будто прозрачная стена отделила его от мира. Все, на что падал взгляд, казалось плоским и несущественным перед лицом одной большой правды: «Как я мог забыть?! Как я посмел мечтать о том, что может быть иначе?! Монстр! Чудовище! И что того хуже — монстр, каждым движением которого управляет невидимый кукловод!
Деревянный меч! Еще недавно я думал, что у меня есть цель, которой я добиваюсь своими потом и кровью. Верно, пот и кровь были мои, но вот те решения, которые привели меня туда, где я сейчас оказался: были они моими собственными, ворона или Мастера Ара? Или, возможно, это не имеет значения, потому что мы, все трое, — одно? Не был ли я таким же послушным инструментом в руке Мастера, как сегодня — меч в моей собственной руке? И не ощутил ли маг то же жестокое наслаждение, что испытал я сам, когда мой клинок вонзился в плоть врага?»
Этот момент все еще стоял перед глазами Кая, словно замороженный во времени. Молот. Так близко. Резкий запах пота. Прозрачные струйки, сбегающие из-под шлема на грудь. Вонь кожаного доспеха. Тяжелое дыхание. Блеск глаз, спрятанных за металлом. Глаз, не успевающих заметить, как деревянный и стальной клинки меняются местами; не ожидающих смертельного удара с левой руки… Хрип, когда острие меча прошило слои кожи, жира и мускулов, войдя в оранжевое свечение сердца… Это было невероятно, но в то мгновение он видел Молота насквозь: багровый туман его плоти, бледно-голубые звезды нервных узлов и светящиеся облака на месте жизненных органов. Это напоминало Каю его «радужное» зрение, но он никогда раньше не видел обычных людей подобным образом!
Там, на арене, случилась еще одна необъяснимая вещь. Страшный удар Молота — он запомнил его, острие меча будто описало в воздухе восьмерку! — должен был убить противника на месте. И Кай не успевал ни уклониться, ни отступить. Тело среагировало само: тренированные мышцы изогнули спину назад под немыслимым углом, ребра сложились на выдохе, вжимая грудь в позвоночник… Он не знал, как он это сделал, и сможет ли снова повторить этот трюк. Одно было ясно: ничему подобному он никогда не учился.
«Какие сюрпризы еще ожидают меня впереди? — Кай казался сам себе ларцом, полным темных чудес и демонов, готовых вырваться в мир, стоило приподнять крышку. — Мое новое зрение, неожиданно раскрывшиеся ресурсы тела, — все это служит одной цели, цели, для которой я был создан. Совершенный убийца… О, Мастер Ар послал своего раба в Церрукан не только учиться. Он хотел закалить и отточить выкованное им оружие, проверить, на что оно способно в деле. Маг даже пометил меня особым узором, как оружейник — вороненую сталь!.. Я думал, я буду убивать волшебников, собратьев Мастера Ара! Но между мной и магами всегда стояли и будут стоять люди. А теперь у меня есть собственная игровая площадка, где я могу без помех оттачивать мастерство!»
К горлу Кая подступила тошнота от отвращения к самому себе: «Что ж, разве не для этого я был рожден? Но почему же тогда мне так трудно принять свое предназначение? Почему сейчас самое большое мое желание — просто сидеть здесь, в полумраке, за прозрачной стеной, которая существует только для меня одного? Стеной, которая не остановит мечей надсмотрщиков, когда они обрушатся на раба за отказ выйти на арену… Разве это не будет самым простым решением? Решением, которое наконец-то не исходит ни от кого иного, кроме меня самого? Закончить все прямо здесь и сейчас, ускользнуть из когтей ворона, от вездесущей воли Мастера…»
Шрам на спине кольнуло. «Наверное, мне будет больно, больнее, чем смерть… Но я потерплю, осталось уже недолго…»
Какое-то время Токе сидел молча, не зная с чего начать, рассматривая свое встревоженное отражение в неподвижных зеркальных глазах. К счастью, «семерка» тактично отошла к решетке. Ребята старательно делали вид, что не смотрят в его сторону, и парень был им за это благодарен. Время шло, и ему, наконец, пришлось заговорить, хотя он сомневался, слышит ли его Кай:
— Ты ведь не собираешься драться, верно?
Молчание. Белоснежные ресницы даже не дрогнули.
— Значит, вот так?! Все?! И чем ты тогда лучше Элиаса?! Ты ведь обещал, ты сам сказал: «Мы будем вместе!» Ребята рассчитывают на тебя в этом бою, нам без тебя не справиться, Кай, мне без тебя не… — Токе задохнулся на полуслове, сглатывая ком во внезапно пересохшем горле. — Слушай, я тут недавно тебе наговорил всякого… Прости! Если это из-за меня… Это же просто глупо! Это не стоит того, ничто не стоит!.. Ты должен сражаться, иначе они убьют тебя! Ты должен, слышишь! Вставай!
Никакой реакции. Ели бы не равномерно вздымающаяся грудь под повязкой, можно было бы подумать, что перед Токе сидит каменное изваяние.
— Вставай! Ты, пугало огородное, кукла чертова, поднимайся! Ты обещал, слышишь! Ты! Обещал! — Он не заметил, что уже орал и тряс, как одержимый, Кая за плечи. С таким же успехом он мог тратить энергию на стоящую в коридоре статую Бога-Ягуара. Внезапно то, что он увидел в черном зеркале чужих глаз, заставило Токе замереть на месте. Прямо за его спиной стоял Яра в сопровождении двух воинов. «Уже пора? Не может быть! Ведь поединок Джамшина и Браво еще не кончился!»