Глаза войны

Миронов Вячеслав Николаевич

Багров что-то чертит, рисует на бумаге, Гаврилов как покраснел после притчи, так и не отошел до сих пор.

Артюхов все больше молчал, заглядывал через плечо к Мухину — аналитику и что-то читал, рассматривал на экране ноутбука.

Встал начальник проверяющих — полковник Ивушкин.

— Хорошо поработали, товарищи офицеры, — начал он.

После его слов Мухин быстро защелкал по клавишам ноутбука, вытаскивая новый документ. Это, как я понимаю, уже была хвалебная ода нашей работе, а первый документ — «представление к расстрелу».

Теперь Мухин с любовью обвел нас взглядом. Прямо молочный брат, не меньше.

— Я не буду останавливаться на ваших промахах и ошибках, допущенных в ходе работы. — Мухин напрягся, готовый немедленно вернуть тот документ, что он уже подготовил. — Не об этом речь. Сейчас давайте вместе проработаем в общих чертах план операции по зачистке Старых Атагов. — Мухин расслабился.

Мячиков достал карту Старых и Новых Атагов.

Еще больше часа мы высказывали свое видение проблемы. Заглядывая в свои блокноты, уточняли оперативную обстановку на карте. Наносили те сведения, что нам стали известны. Я рисовал.

Рядом со мной пристроился Мухин. Карта у него была введена в ноутбук. Он водил по экрану монитора какой-то палочкой, по типу стилоса, и после нескольких его манипуляций нарисованное отражалось на карте. Здорово. Умная штука, и судя по всему, Мухин хорошо знал свое дело.

Когда мы уже почти закончили, пришел начальник штаба, через дежурного попросил нас всех прибыть на совещание в штаб. Все эти совещания у нас стояли поперек горла, но с начальством не поспоришь. Все мы и прибывшие поехали в школу.

По двору расхаживали офицеры, на погонах у них красовались прокурорские эмблемы, рядом с ними прогуливались гражданские лица. Эти размахивали руками и что-то пытались объяснить прокурорским. Те лениво и молча кивали головами, думая о своем.

Вся группа лиц была чеченцами. Эти не были заинтересованы в эффективности нашей работы.

Когда мы прибыли, гражданские полезли в свои портфели и достали какие-то бумаги, начали их рассматривать, посматривая на нас.

— Слышь, Саня, сдается мне, что они опознают нас по тем фоткам, что духи заполучили от ментов местных, — я посмотрел на гражданских.

— Да ну. — Саша внимательно и с сомнением посмотрел на чеченцев. — Сережа, у тебя, наверное, от усталости развился маниакальный синдром преследования.

Тут один из гражданских радостно ткнул пальцем в фото и заорал на весь двор:

— Это они, это они! Вот смотрите! Это они — фашисты! — и протянул бумаги прокурорскому работнику.

Тот взял, внимательно посмотрел, сличая с оригиналом, потом лениво, барским жестом помахал нам:

— Товарищи офицеры, подойдите сюда.

— Это нам? — Ступников ткнул себя пальцем.

— Вам, вам, — прокурорский снова лениво махнул.

На погонах у него было видно по три маленьких звездочки — старший лейтенант.

— Товарищ старший лейтенант! — Ступников сделал самую свирепую рожу, лицо налилось краской. —

Как вы обращаетесь к старшим по званию?! И что за барские жесты вы себе позволяете. Если у вас есть какие-нибудь вопросы — обратитесь установленным порядком. А сейчас — мы заняты. Пока будем на совещании — почитайте «Устав внутренней службы»! Идемте, товарищ капитан! — это он бросил мне, как будто у меня была мысль бежать на полусогнутых к этому наглому старлею.

Вслед раздалось какое-то возмущенное хрюканье прокурора и его спутника. Остальные прокурорские и гражданские остолбенели от такой наглости.

На входе нес службу часовым Зерщиков, он выразительно показал «группе товарищей» средний палец, а когда они двинулись в нашу сторону, заорал:

— На совещание вас не звали, ждите, когда пригласят!

Когда он показывал средний палец, тот по своим размерам походил на большой палец на моей ноге.

Я остановился и закурил:

— Слышь, зверюга, а почему ты просто не мог показать им фигу? Это менее оскорбительно, — я протянул ему сигарету.

— А не могу сложить, — простодушно ответил он, взял сигарету и показал, что не может сложить фигуру из трех пальцев.

Действительно, пальцы были непомерно огромны и толсты, и большой никак не хотел пролезать между указательным и средним. Просто поднять палец для него было легче.

Следом за мной шел Ивушкин:

— Зря вы так с ними. Жрать сейчас начнут, — он укоризненно покачал головой.

— Будет забавно узнать, по каким каналам к ним попали наши фоторожи, — Ступников усмехнулся. — Вот и выявим канал поставки информации, а также выявим пособников, да и вообще, было бы неплохо пробить по учетам что прокуроров, что их пособников — правозащитников. Уверен, что столько вылезет — мало не покажется.

— Да кто же вам позволит-то! Немыслимое дело — прокуроров проверять! И не мечтайте! Генеральная прокуратура сожрет нас вместе с сапогами.

— А как военные настроены на Ханкале? — Гаушкин шел впереди нас, показывал дорогу.

— Точно также как и мы — надо брать! — Мухин вынырнул неизвестно откуда и, оттирая нас от Ивушкина, шел за ним.

— Смотри, аналитик-то даже сменил шаг, чтобы идти в ногу со своим шефом, — Ступников говорил не шепотом, чтобы Мухин слышал.

Даже в полумраке было видно, как у того напряглась спина. Но он ничего не ответил, даже не обернулся.

Совещание проходило в спортзале школы.

Несколько столов были составлены, расстелена карта Атагов. Карта более подробная, чем та, на которую я наносил обстановку. А обстановка по Старым Атагам более подробная у нас! Это я отметил про себя, и меня порадовал сей факт.

Вокруг стола сидело много незнакомых офицеров. Я их раньше не видел. И форма на них тоже свежая. На некоторых был застиранный добела камуфляж, но было видно, что они только что с «Большой земли».