Глазами предков
Шрифт:
— То есть, мне нужно сделать белое пламя и тогда он даст мне пятый ранг? А меня, случайно не забреют в армию?
— Если Лучезар Мстиславович не получит желаемого, он выставит в аттестационном листе ваши первоначальные показатели. Вот тогда-то вам точно светят штрафы и поездка в горячую точку — все «богатыри» обязаны пройти службу, так что вы уж постарайтесь уважить деда.
Вообще-то на Земле у меня освобождение от воинской повинности по состоянию здоровья — плоскостопие и куча хронических заболеваний, но в этом мире нет медицинских комиссий, которые выдают «белый» военный
Нужно всего лишь разозлиться и от души засветить в цель. А кто меня больше всех бесит? Сложный вопрос, потому что я человек отходчивый и зла долго не держу. Если сразу не вспылил, быстро забываю обиды. Так дело не пойдёт. Надо вспомнить что-нибудь эдакое, чтобы появилось желание драться. Увы, ничего не приходит в голову. Если дальше так пойдёт, меня точно забреют. Впрочем, они сэкономят на услугах брадобрея — волос-то нет.
Неожиданно посмотрел на усмехающегося старика и разозлился. Ведь только из-за вредности ректора мне приходится окунаться в глубины памяти, чтобы выплеснуть из души порцию гнева. Всплеск агрессии и огненный мячик устремился в мишень. Увы, стена осталась на месте, а так хотелось её прожечь.
— Уже интересней, девять девятьсот, — изрёк старик и повернулся к статскому советнику. — Юноша, сколько вы выдавали в прошлый раз? Вам не стыдно? Какой-то неуч в полтора раза сильнее вас.
— Лучезар Мстиславович, у меня служба отнимает всё время. Мне некогда заниматься саморазвитием.
— Давай так, если вам не удастся переплюнуть его значение, он останется у меня в академии, — предложил ректор.
— Лучезар Мстиславович, побойтесь бог… Перуна. Он фигурант в одном деле и отец мне не простит промаха.
— Юноша, тогда вам придётся постараться, чтобы довести значения до десяти тысяч, — усмехнулся старик.
— Вы требуете от меня невозможного. Это ранг «старца»!
— Никто не говорил, что будет легко.
Лично у меня возник вопрос, который моментально озвучил:
— Прошу прощения, а что значит: «останется в академии»?
— Молодой человек, вы неуч. Вам нужно учиться, а не выполнять самоубийственные задания тайной канцелярии.
— Но я не состою на службе…
— Молодо, зелено. Если в вас вцепился Добрыня Прозоровский, у вас только один выход — честно служить на благо Руси. И, судя по всему, вас планировалось использовать в тайных миссиях.
— А разве не требуется моего согласия?
— Неужели вы хотите отказаться от столь почётной обязанности защищать родину от различных несознательных элементов? — слова старика, наполненные ехидством и язвительностью, полностью переворачивали смысл фразы. Складывалось впечатление, что он не одобряет действий тайной канцелярии.
— Лучезар Мстиславович, сейчас конец полугодия. Как вы собираетесь оформлять нового ученика?
— Возьму личным помощником.
— У него стихия огонь, а у вас молния. Чему вы собираетесь
— Юноша, вы забыли наши индивидуальные уроки? Может напомнить? Давненько не получали молнией чуть ниже поясницы?
— Лучезар Мстиславович, как вам не стыдно! Вы хотите унизить статского советника, находящегося на службе царя и закона.
— Добрыня, а набери-ка мне номер Мирослава.
— Зачем вам мой отец?
— Хочу пожаловаться на воспитание нерадивых отроков.
— Допустим, вы с ним свяжетесь, что вы ему скажете? Что хотите забрать себе фигуранта? Это государственные дела, к которым ректор магической академии касательства не имеет.
— Ты набери, а что ему сказать, я и сам знаю.
— Как вам будет угодно, — проворчал Добрыня и достал смартфон. — Алло, отец, я заехал к Лучезару Мстиславовичу, и он возжелал с тобой пообщаться. Да, передаю. Прошу.
— О, Мирослав, как здоровье? — начал речь ректор и на протяжении пяти минут общался обо всём на свете, вспоминая былые деньки. В конечном итоге он подошёл к теме «ученика» и заявил, что хочет воспитать нового «старца», а Добрыня меня не отдаёт. После включили громкую связь, и статский советник объяснил, что его заинтересовало в молодом Уварове, и отправил видеофайл на почту отца.
— Выслушав вас обоих, я пришёл к выводу, что этот молодой человек вообще не принимал участия в обсуждении. А вы спрашивали его, хочет ли он поступать в академию? И второй вопрос, что он забыл в тайной канцелярии? Добрыня, если Лучезар даст ему аттестацию на пятый ранг, ты сможешь замять дело с убийством в машине?
— Разумеется, дворянин имеет право на защиту дома.
— Лучезар, давай будем откровенны. Рохля, который блюёт после убийства, мне совсем не нужен. Да и ты не сможешь учить адепта огня. Зачем тебе с ним возиться. Захочет поступать в академию? Пусть идёт на общих основаниях. А по поводу «старца» — это человек одного удара. До седьмого ранга ему предстоит пройти долгий путь, а без покрова он всего лишь смертник. Оставьте его в покое и отпустите на все четыре стороны.
— А что по поводу службы в армии? — не удержался я от вопроса.
— Похвальное рвение, — из трубки послышался смешок начальника тайной канцелярии, — с этим стоит обождать. Вот получите покров, тогда и поговорим.
— Вообще-то, мне бы откосить.
— Ха-ха-ха! Каков наглец! Как научишься ставить стихийный доспех, организую тебе путешествие в дальние дали, чтобы меньше умничал.
— У-у-у, это нескоро.
— Добрыня, возьми фигуранта на карандаш и докладывай о его успехах. Лучезар, приятно тебя слышать, но извини, у меня дела.
В смартфоне зазвучали гудки, и статский советник спрятал трубку в карман. Затем он выразительно посмотрел на ректора и тот, направив из пальца короткую молнию в центр мишени, считал показания и произнёс:
— Как ты и просил, девяносто пять единиц, то есть сороковой уровень. Ну что, «витязь», пошли заполнять бланк. Кстати, звать-то тебя как?
Через час мне пришлось вызывать Михея, так как Добрыня уехал гораздо раньше. Мой водитель забрал меня от ворот академии, и мы поехали в лицей за Анной Григорьевной.