Глазастая, ушастая беда
Шрифт:
– Она не одна! – прошептал Борис.
– Открывайте, – сдался я.
Глава 10
– Ну наконец-то! – начала бурно возмущаться Николетта. – А я уже решила, что мне отказано от дома!
Борис прижал руку к груди.
– Простите великодушно, замок заело. И так и эдак его вертел, но он никак не открывался. Желаете чаю?
Маменька посмотрела на своих спутниц.
– Дюка, Жека?
– С удовольствием отведаю напиток при условии, что в него не положат сахар, – нараспев произнесла старушка. – Добрый день, Иван Павлович. Рада встрече с вами.
Я стал расшаркиваться.
– Счастлив видеть вас, Жанна Николаевна, в своем доме.
– Ванечка, а кофеек есть? – подала голос Дюка.
– Конечно, – кивнул я. – Борис, вроде вы испекли кекс?
– Два, шоколадный и ванильный, – ответил батлер, – если дамы попробуют творение моих недостойных рук, я буду счастлив.
Дюка кокетливо повела плечом.
– А я, толстуха, на диете!
Я принял условия игры.
– С такой фигурой, как у вас, можно ежедневно съедать по торту, это вам не навредит.
– Столовая по коридору прямо, – скомандовала маменька, которая терпеть не могла, когда не ей отведена главная роль в действии. – Вава, у нас к тебе предложение!
Я содрогнулся. Что задумали гостьи? Я прекрасно знаю, что мне с дамами трудно спорить. Они владеют разными методами получения того, чего хотят: ласковые речи, сердитые возгласы, рыдания, провокационные фразы типа: «Ты меня совсем не любишь». Если я бываю тверд, разыгрывается истерика: падение на диван, имитация инфаркта-инсульта, порой все вместе. Удивительно, но, даже внезапно упав в обморок, дама не лишается дара речи. Она без чувств, а язык болтает сам по себе. Трудно мужчине в таких обстоятельствах сохранить самообладание. Я, как правило, сдаюсь на стадии рыданий. Но если прелестница не обладает актерским талантом, фальшиво исполняет свою роль, вот тут я могу выстоять лишь до того момента, когда она трагическим шепотом говорит: «Ваня, я умираю. Если не выполнишь мою просьбу, заплачешь на моей могиле, да будет поздно». Несколько раз я, жестокий, подавив желание ответить как великий Станиславский: «Не верю», предлагал вызвать «Скорую». Я верю в реаниматологов, они могут кого угодно с того света на этот вернуть. И вот тут начиналось самое интригующее: погибающий на одре увядший цветок вскакивал и как танк давил вашего покорного слугу. Что он говорил в этот момент, повторить не могу. По моему убеждению, такие выражения не стоит даже мужику употреблять. Я опускаю уши и поспешно покидаю поле битвы, бормоча на ходу:
– Успокойся, дорогая, я все сделаю.
А теперь представьте, что с вами вступила в бой не одна амазонка, а три! Есть шанс уйти живым? Да, он есть. И я, чтобы не тратить свое драгоценное время на созерцание истерик и выслушивание оскорблений в свой адрес, выпалил:
– Согласен!
Николетта замерла на пороге столовой, потом прожгла меня огненным взглядом.
– Согласен? На что?
– На все! – быстро заявил я, надеясь свести к минимуму время незапланированного визита дам.
– Ванечка, вы прекрасный сын, – восхитилась Жанна Николаевна.
Николетта села за стол.
– Чаю нам, мы очень устали, перенервничали.
– Что случилось? – приуныл я, понимая, что визит коротким не будет.
Глава 11
– Пусть Жека говорит, – распорядилась маменька, которая определенно являлась предводительницей группы захвата.
Бабуля заулыбалась.
– Ванечка. Мой сын Петечка не женат. А пора бы ему остепениться. Возраст самый подходящий для брака – пятьдесят ему сравнялось.
– М-м-м, – протянул я, испытывая жалость и цеховую солидарность с незнакомым мне Петечкой.
– Мы с мальчиком живем раздельно. – чирикала старушка, – ранее существовали, как попугаи-неразлучники, в одной квартире. Я помогала сыну, всегда отвечала по домашнему телефону, если его кто-то разыскивал, советовала звонить на служебный. Потом Петюня решил перебраться на свежий воздух. Я пришла в восторг. Сад, огород – обожаю возиться в земле. У меня в прежние годы на шести сотках даже арбузы вызревали. А тут несколько га! Петюня возвел дом, мы туда перебрались, но вскоре сыночка вернулся в Москву, в усадьбу он два раза в неделю приезжает. Поймите меня правильно, я не брошена, со мной прислуга, шофер, садовники, рабочие, охрана. Я ухаживаю за садом, выращиваю свои овощи, курочек завела. Но! Поговорить мне не с кем. Болтать с домработницей нельзя, она быстро почувствует себя моей подругой, начнет лениться, хамить.
Я мерно кивал в такт словам гостьи. Браво, незнакомый Петюня, вы поступили умно. Отселили мать в загородный особняк, обеспечили ей шикарный быт и обрели наконец-то свободу.
– Я хочу внуков, – вела тем временем свою партию дама, – нельзя Петечке жить одному. Я не вечна. Вот уйду на небеса, и с кем он останется?
«Сам с собой», – мысленно ответил я. Ну почему всем женщинам непременно надо открыть сафари на неокольцованного парня? Почему им всегда хочется его стреножить, загнать в стойло, посадить несчастного на железную цепь под названием «Счастливая семейная жизнь»? По какой причине дамы не могут понять, что кое-кто из представителей сильного пола прекрасно себя чувствует в статусе холостяка?
На секунду перед моим мысленным взором развернулась такая картина. Вот я уселся в своем кабинете в кресло, налил себе немного арманьяка, открыл книгу, сделал глоток благородного напитка, опустил глаза на страницу, и… В комнату ворвалась женщина, топнула ногой и завела:
– Я погибаю у плиты! Варю обед! Паша обкакался! Маша рыдает, она хотела причесать Демьянку, а та не далась. Я от усталости падаю! А он сидит! И в ус не дует! Книжонку листает! Встань! Помоги мне немедленно!
Я поднимаюсь, иду по коридору, спотыкаюсь о разбросанные игрушки, в нос ударяет запах жирного супа, который я терпеть не могу, в гостиной дерутся дети… Я добираюсь до прихожей, хватаю Демьянку, у которой кто-то выдрал клок шерсти, тихонько открываю входную дверь и уношусь прочь. Куда я бегу? Да мне все равно, лишь бы подальше от семейного счастья, к которому я совершенно не готов.
– Ну и как тебе наш план? – вклинился в мои мысли голос маменьки.
– Он прекрасен, – автоматически ответил я.
– Вы согласны? – уточнила Дюка.
– Если человек одобряет твой план, то ясно, что он с ним спорить не станет, – отрезала Николетта. – Ну мы помчались.
Я очнулся, потряс головой и поинтересовался:
– Куда?
– Неужели не понятно? – ответила Николетта. – Жека, Дюка, вперед. Времени мало.
Дамы вскочили, ринулись в прихожую и исчезли. На отступление им понадобилось минуты две. Вот тут я опешил и спросил у Бориса, который закрыл дверь за веселой компанией:
– Почему они столь ретиво сбежали?
На лице батлера появилось удивление, он ответил:
– Вы дали согласие на участие в их проекте.
Я насторожился.
– В каком?
Борис медлил с ответом, а я сообразил, что моя манера отключаться и думать о своем во время беседы с Николеттой сегодня сыграла со мной злую шутку.
– Жанна Николаевна хочет женить Петю, чтобы нянчить внуков, – объяснил Борис, – а Николетта решила выдать за него Дюку.
– М-м-м, – промычал я, не понимая, какая роль отведена в этой истории мне.