Глиняные лампы: 60 притч и рассказов, которые зажгут твое сердце. Нирвана – последний кошмар: Беседы об анекдотах дзен. Поиск: Беседы о десяти быках дзен
Шрифт:
Катьяни открыла глаза и сказала:
– Ох, глупая, не бери в голову и не переживай. Пусть уносят, что хотят. Все эти одежды и ризы ненастоящие. Они казались настоящими, потому что я жила в невежестве. В день, когда у воров раскроются глаза, они тоже увидят, что эти вещи – фальшивки. Как только прозреваешь, обнаруживается, что настоящее золото невозможно ни похитить, ни отобрать. Я смотрю на это золото. Оно внутри меня.
Служанка ничего не поняла. Она так растерялась, что утратила дар речи. Что произошло с госпожой? Однако сердце главаря воров дрогнуло. Будто внутри него открылась какая-то
– Друзья, оставьте эту добычу здесь. Все эти золотые одежды ненастоящие. Пойдемте со мной. Давайте тоже отыщем то богатство, которое нашла хозяйка этого дома. Оно привело ее к мысли, что эти ризы фальшивые. Я тоже должен увидеть то золото. Оно внутри.
Путь к миру
Изучив все священные писания, Кач, сын мудреца Брихаспати, вернулся в отчий дом. Теперь он знал все, что только можно узнать! Но его ум был неспокоен, им владела жажда наслаждений, в нем не унимался жар гордыни. Он уходил на поиски знаний, чтобы освободиться от всего этого, но беспокойство никуда не делось, даже усилилось под грузом знаний.
Вот так вышло. Какая связь между знанием священных писаний и умиротворением? Жесткой связи нет. Однако такие знания усиливают эго и широко распахивают ворота беспокойства, которые раньше были только приоткрыты.
Но стоит ли искать тех знаний, если они не даруют мир? Настоящее знание, познавание ведет к миру и просветлению. Можно ли называть знанием то, что порождает беспокойство и уныние?
Невежество – это боль. Но если знания – тоже боль, где же искать счастья? Если знания не приносят мира, может, его не найти нигде? Если мир не обрести у дверей истины, куда тогда идти за ним? Разве священные писания не несут истину?
Все эти вопросы ураганом проносились в голове Кача. Он очень мучился.
– Я прочитал все писания, – сказал он отцу. – Изучил все, что можно было изучить с моим учителем. Но все это не принесло мне успокоения. Я страдаю и тревожусь. Пожалуйста, укажи мне путь к миру. Что мне делать, чтобы обрести умиротворение?
Он верно подметил. Мира он не нашел – и его невозможно найти ни в священных писаниях, ни в том, что преподносит учитель. Умиротворение вообще невозможно получить извне. К нему ведет только одна дорога – через самого себя. Других дорог нет.
Что же ответил Качу Брихаспати?
– Мир можно обрести в отречении, – сказал он.
Кач искал мира не из праздного любопытства. Это было его глубинным стремлением. Поэтому он все раздал и целиком погрузился в аскезу. Годами он ходил в одной набедренной повязке. Исполнял епитимью, держал посты и практиковал разные виды усмирения плоти.
Миновали годы. Но он так и не услышал шагов приближающегося к нему умиротворения. Тогда он снял свою набедренную повязку и стал ходить абсолютно голым. Он подумал, может, привязанность к набедренной повязке встала у него на пути. Теперь он отрекся от всего, однако так и не узнал, что такое мир.
В конце концов Кач решил прибегнуть
– Вот безумец! Что получишь ты, отрекшись от тела? Если ум полон желаний и так давно к ним привязан, сожжением тела ничего не добиться. Желания всегда находят новое тело, а эго – новый дом. Поэтому отречение от тела – не отречение. Истинное отречение – это отречение от ума, в этом кроется мир, потому что мир – это свобода от ума.
На несколько мгновений Кач утратил дар речи. Он не знал, что делать.
– Но как можно отречься от ума? – спросил он.
Возможно, вы тоже задаетесь таким вопросом. Любой ищущий умиротворения сталкивается прежде всего с этой трудностью. Любой занятый поисками истины и освобождения спрашивает об этом. Ум сам по себе препятствие. Ум сам по себе беспокойство.
Что такое ум? Разве желание стать кем-то идет не от ума? На минуту, пожалуйста, пробудитесь и посмотрите правде в глаза. Желание быть кем-то, гонка за кем-то, жажда стать кем-то – разве все это не от ума?
Если жажда стать кем-то отсутствует, где тогда ум? Если, хотя бы на мгновение, я здесь, я есть то, что есть, и во мне нет желания быть кем-то другим, то где же ум? И если это истина, как может ум самостоятельно отыскать мир и истину? Если есть ум, ищущий истину, то и желание тоже здесь. Кто же тогда хочет стать умиротворенным? Кто хочет найти истину? Кто мечтает об освобождении? Не ум ли? И если все это делает ум, как можно освободиться от этого?
На самом деле от ума невозможно отречься усилиями самого же ума, потому что всякая подобная попытка ума в конечном счете укрепит его и придаст ему сил. Любое действие ума – это отслеживание и исследование собственных желаний. В итоге, и это вполне естественно, он будет подпитываться своими же действиями и наращивать силу.
Вот почему невозможно освободиться от ума путем каких-то действий самого ума. Не будет ведь ум способствовать своей же смерти. Он расцветает на мирских желаниях, но находит, чем поживиться, и в духовном желании освобождения. Что существует в мирской жизни, то же есть и в религии. Если в миру у человека неудачи, разочарование и скука, то ум, который хочет мирских удовольствий, начинает хотеть мира и истины. Ум не меняется, потому что желания остаются прежними в своей основе.
Где желание, там ум. Желание – это и все мирское, и отречение от мирского. Все отречения, отказы от мира всегда порождаются желанием. Это реакции с целью оправдания, а пока есть реакции – нет свободы. Если какое бы то ни было действие является реакцией на нечто, то оно связано с этим нечто, проистекает из него, будучи одной из его форм. По сути, и действие, и то, что его вызвало, – это одно и то же.
Аскеза – это тоже оправдание. На самом деле аскеза – это жизнь в миру. Неважно, имеет место аскеза или потакание себе, саньяса или мирская жизнь – ум, сконцентрированный на чем-то, остается непотревоженным. Желания – это жизнь ума. Жажда быть кем-то, получить что-то, достичь чего-то – вот краеугольный камень. Именно поэтому мир не обрести ни через аскезу, ни через оправдание себя.