Глобальное потепление
Шрифт:
Они побрели вереницей вверх по узкой закрученной лестничке, явно предназначенной отнюдь не для высоких гостей. Аля спотыкалась на каждом шагу, мучаясь на высоченных каблуках; честное слово, Ливанов помог бы, поддержал под локоток и даже, может быть, занес на руках, она была очень даже ничего в своем маленьком черном, с разрезом от аккуратной задницы. Но приставать к женщинам в присутствии их законных супругов было не в его правилах — хотя большинство идеальных жен, он знал, ни разу не против, а большинству мужей, соответственно, глубоко пофиг. Паша уж точно заморачивался сейчас,
Наконец, они вышли в просторный холл, украшенный абстрактной живописью и скульптурами из гнутой арматуры, самое место которым было на дайверской базе, — стильно, одобрил Ливанов. Здесь приезжего знаменитого писателя из страны, явно не чуждой жителям Острова, опять оставили ждать непонятно чего. Сказывается банановый элемент, предположил он. Обслуживающий персонал тут, как ни крути, местный, не привозили же хозяева островной жизни с собой администраторов или горничных. Максимум секретарш.
— Набери его, — снова предложила Аля мужу минут через семь топтания на месте и разглядывания предметов искусства.
— Да знает он, — огрызнулся Паша. — Остров же.
Однако мобилку вынул и уставился на нее задумчиво, словно Гамлет на череп. Раздался стук, и все вздрогнули: это мальчик сообразил, наконец, что типографскую пачку можно и не держать на весу.
И тут появилось чудесное видение. Чудесное, ибо дверной проем, где оно возникло, открылся под самым потолком, а также потому, что было от подбородка до щиколоток задрапировано в летящие светлые складки; оказывается, полуголые банановые женщины уже успели сместить Ливанову систему эротических координат. А в принципе, блондинка как блондинка.
— Здравствуйте, Дмитрий Ильич, — прозвенела она; остальным просто кивнула с высоты. — Идемте, Андрей Львович вас ждет.
Издательская мафия (кстати, прикинул Ливанов, несмотря на цветущую Алину молодость, мальчик вполне мог быть их с Пашей сыном) панически переглянулась: непонятно, во-первых, адресовано ли предложение всем или одному Дмитрию Ильичу, а во-вторых, как допрыгнуть до дверей, расположенных на высоте метров пяти, не меньше. Ливанов наблюдал с азартом. Блондинке он, конечно, подмигнул, но со своей божественной высоты она могла и не заметить.
Видимо, она там у себя наверху нажала на какую-то кнопку, но впечатление было такое, будто из-под волнистых складок ее одеяния сама собой соскользнула вниз, как струйка воды, тонкая винтовая лесенка. Многовато лестниц, подумал Ливанов, хотя оно, конечно, неудивительно: Остров — сплошная горная система, дополненная понтонными конструкциями, остальная часть бывшего полуострова благополучно ушла под воду, на культурный шельф. Правда, у островных берегов его расчистили еще в первые, дикие годы после глобального потепления.
Он вероломно оставался на месте, его спутники все переглядывались, и наконец Аля, отважная женщина, ломанулась по ступенькам первой; покачнулась, взмахнула руками. И угораздило же ее надеть на Остров такие каблуки.
Блондинка повела их по узкому, наклонному вверх тоннелю, похожему на коридор в международном аэропорту. Из-за решимости исполнительного директора Ливанов видел прямо перед собой открытую спину и смелый разрез на черном платье, а вовсе не светлые складки, и это было слегка обидно. Паша и мальчик, отдуваясь, топали следом.
Ассоциация с аэропортом оказалась не случайной: когда коридор окончился проемом на открытый воздух, они вышли на широкую квадратную площадку, заставленную маленькими, совершенно ненастоящими на вид вертолетами. О том, что на Острове передвигаются только водным либо воздушным транспортом, Ливанов, конечно, знал, и по телевизору эти островные вертолетики видел не раз, но вживую они выглядели в разы более игрушечными. Блондинка мановением руки (дистанционным пультом?) открыла на ближайшем дверцу и спустила крошечный, на три ступеньки, трап. Аля замялась перед ним, внезапно потеряв кураж, и Ливанов вопреки принципам все-таки подсадил ее под круглую упругую задницу.
Он хотел как следует рассмотреть Остров с высоты, но ничего из этого не вышло. Вертолетик летел очень низко и резво, так что внизу только мелькали крыши и стены, между башенками и шпилями он лавировал, словно гоночная торпеда, а некоторые архитектурные излишества спокойно пробивал пропеллером, из чего становилась очевидной их виртуальная природа. Было много белого, жемчужного, серебристого, бирюзового, лилового, закатно-розового. По крайней мере, одобрил Ливанов, островным собственникам удалось договориться о единстве цветовой гаммы. И более-менее стиля, хотя, конечно, наблюдалась некоторая эклектика. Впрочем, все проносилось мимо слишком быстро и близко, чтобы по-настоящему разглядеть.
Ливанов запрокинул голову к небу. Об островном небе взахлеб рассказывал каждый, кто видел его впервые. И правда, эффект взгляда изнутри на кондишенный купол получался зыбкий и странный, небо колебалось и плыло, облака изгибались, словно в кривом зеркале, складываясь в куда более причудливые фигуры, чем это обычно бывает с облаками.
Засмотревшись, он пропустил тот момент, когда вертолетик пошел на снижение и почти вертикально совершил посадку на плоскую крышу одной из вилл. Аля, Паша и их мальчик, толкаясь, полезли вниз. Блондинка сняла вертолетный шлем с наушниками — а Ливанов и тут все пропустил, не успел полюбоваться на нее в шлеме. Он тоже вылез из вертолета и увидел на крыше одинокое белое кресло, с которого как раз поднимался мужичок в белом костюме с непривычно длинными рукавами и брюками. Мужичок был неказистый, хлипкий, веснушчатый. Андрей Львович, догадался Ливанов. Надо же, сам. На крыше.
— Вот, Андрей Львович, — сказала блондинка. — Привезла.
— Здравствуйте, Андрей Львович, — нестройным детсадовским хором выкрикнули издательские супруги. Мальчик застенчиво промолчал, прижимая к груди вверенный ему груз.
Олигарх улыбнулся во всю ширь ослепительных, не исключено, что и виртуальных зубов:
— Свободна. Рад познакомиться, Дмитрий Ильич.
По дороге к ливановскому рукопожатию он успел вкрадчиво склониться над ручкой исполнительного директора — «о, Алина!..» — и дружески хлопнуть по плечу вконец сникшего Пашу. Блондинка самоаннигилировалась, снова опередив наблюдательные возможности Ливанова. Жаль.