Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)
Шрифт:
— Полагаю, вахтмастер, он пришел в себя, — произнесла какая-то женщина.
Почти невольно он повернул голову на голос. У его постели сидела Анне Рейнольт, а рядом с ней — Томас Нау.
— О, интерн Винь, я рад видеть вас среди живых. — Улыбка Нау была грустной и искренней.
Эзр со второй попытки каркнул:
— Чхт… Что происходит? Где я?
— Вы в моей личной резиденции. Прошло приблизительно восемь дней с тех пор, как ваш Флот попытался уничтожить нас.
— Э? — «Мы атаковали вас?»
Нау задумчиво склонил голову, видя неуверенность Виня.
— Я хотел быть здесь, когда вы придете в себя, чтобы побеседовать.
Рейнольт принесла Виню планшет, открывший ему больше фактов, чем Винь был в состоянии переварить. Не может все это оказаться враньем!.. Четырнадцать сотен человек из экипажа Чжэн Хэ погибли: почти половина личного состава Флота. Четыре из семи кораблей Чжэн Хэ уничтожены. Ионные прямоточные двигатели оставшихся повреждены. Большая часть летательных аппаратов поменьше либо уничтожена, либо серьезно повреждена. Люди Нау расчищали космос в округе от орбитального мусора. Они всерьез намеревались продолжать «совместную операцию». Летучие вещества и руды, поднятые с Арахны, способны поддерживать жизнедеятельность баз, которые авральники сооружали в первой точке Лагранжа системы «звезда — планета».
Ему показали списки погибших. «Фам Нювен» уничтожен со всей командой. Капитан Пак и несколько членов Торгового комитета были на борту. Большая часть команд уцелевших кораблей выжила, но старшие офицеры находятся в гибернаторах.
Убийственная головная боль последних мгновений в шлюпке больше не возвращалась. Эзра вылечили от «случайной инфекции», так сказала Рейнольт. Но лишь болезнь, созданная искусственно, могла обрушиться на них с таким точным расчетом, в столь удобное для врага время. Авральники лгали, просто чтобы соблюсти приличия. Они планировали атаку изначально и продумали ее до последней секунды.
По крайней мере, Анне Рейнольт не улыбалась, когда вешала ему лапшу на уши. Она вообще очень редко улыбалась. Рейнольт, директор по персоналу. Как странно, что даже Триксию не насторожил этот титул. Сперва Эзр подумал, что Рейнольт борется со стыдом: она избегала смотреть ему прямо в глаза. Но постепенно он сообразил, что ей это просто не интересно: с таким же успехом переборку можно разглядывать. Как человек он для нее не существовал, и на мертвых ей было откровенно начхать.
Эзр тихо листал отчеты. Он не хмыкнул и не расплакался, узнав, что Сума Дотрана больше нет. «Триксия отсутствует в списке погибших». Наконец он дошел до перечня тех, кто остался в живых, бодрствовал и был распределен по тем или иным локациям. Почти триста человек на базе Чжэн Хэ, которую тоже переместили в первую точку Лагранжа. Эзр пробегал взглядом по списку и вспоминал: в основном молодые люди, ни трехземельцев, ни ученых. Триксии Бонсол тут тоже не оказалось. Он перелистнул страницу. Еще один список. Триксия! Ее имя было тут, и ее даже приписали к «Департаменту лингвистических исследований».
Эзр поднял глаза от планшета и постарался спросить самым обычным тоном:
— А что, э-мм, означает символ, которым отмечены некоторые имена?
«И под именем Триксии он тоже есть».
— Они сфокусированы.
— А что это значит? — спросил он с прорвавшейся помимо воли тревогой.
— Всё еще на интенсивном лечении. Не всем повезло оправиться так быстро,
На следующий день снова пришел Нау.
— Время ввести вас в курс ваших должностных обязанностей, — сказал он.
Они направились по длинному прямому коридору — шлюзовому каналу. На этом хабитате было не до банкетов. Ощущалось легчайшее касание силы тяжести, словно базу разместили на небольшом астероиде. По ту сторону шлюза их ждала шлюпка, крупней любых аналогов Флота Чжэн Хэ. Роскошная, но в примитивном барочном смысле. Низкие столики, всесторонний бар. Широкие окна естественного обзора. Нау на миг подвел его туда — выглянуть наружу.
Шлюпка поднималась через строительные леса растущего хабитата. База выглядела незаконченной, но уже превзошла размерами времянку Чжэн Хэ. Они поднялись над лесами, и на закруглявшемся диске внизу проявилось нагромождение серых левиафанов. Алмазные горы, стянутые вместе. Что странно, блоки эти были гладкими, лишенными кратеров, но и тусклыми, как обычные астероиды. Там и сям проглядывали лучики солнечного света: в этих местах поверхностный слой графита был содран, и сверкали радуги. Меж двух гор он увидел бледные снежники, массивные отвалы свежепривезенного из океанов и морей Арахны льда и камня. Шлюпка еще набрала высоту. За отрогом скал показались контуры звездолетов. Длинней шестисот метров, а в сравнении со скалами — карлики. Крепко сцеплены друг с другом, как обломки на верфях для утилизации. Эзр быстро прикидывал последствия катастрофы, делая допуски на то, что не видел своими глазами.
— Вы все сюда перетащили, в первую точку Лагранжа? Вы впрямь намереваетесь придерживаться стратегии тайного наблюдения?
Нау с достоинством кивнул:
— Боюсь, что иного выхода нет. Лучше быть с вами откровенным. Наше сражение всех загнало на край пропасти. У нас хватит ресурсов вернуться домой, но — с пустыми руками. Вместо этого можно наладить сотрудничество… ну, отсюда, из первой точки Лагранжа, можем наблюдать за пауками. Если эта раса и вправду начинает Информационный век, воспользуемся их услугами для ремонта. В любом случае задача экспедиции будет в основном выполнена.
Хм. Долгий шпионаж в ожидании, пока клиенты созреют. В некоторых случаях и Чжэн Хэ прибегала к такой стратегии. Порою она даже срабатывала.
— Это трудная задача.
За спиной Эзра прокомментировали:
— Для вас — вероятно. Но авральники живут неплохо, малыш. Лучше бы тебе это на носу зарубить.
Винь узнал голос: этот человек ныл про атаку Чжэн Хэ даже после начала резни. Ритсер Брюгель. Эзр развернулся. Крупный блондин ухмылялся ему. Деликатности тут места не было.
— И мы намерены победить. Паукам тоже стоит зарубить это на носу.
Не так давно Эзр сидел за одним столом с этим человеком и слушал, как Ритсер учит жизни Фама Тринли. Блондин показался ему грубияном и выскочкой, но тогда это не имело значения. Винь обвел взглядом завешанные коврами стены, вернулся к Анне Рейнольт. Та внимательно прислушивалась к разговору. Физически они с Брюгелем могли быть родными братом и сестрой: в светлой шевелюре парня даже рыжинка проступала. Но этим сходство и исчерпывалось. Как ни гнусен Брюгель, его эмоции — открытая книга. А вот Анне Рейнольт из всех эмоций, по впечатлениям Виня, было знакомо лишь нетерпение. За разговором она следила с видом садовницы, в чьем саду завелись ненужные мошки.