Глубокие мотивы: повести
Шрифт:
— Не просто, Юрий Артемьевич. У нас с вами идёт психологическая борьба.
— Я об этом как-то не думал.
Об этом как-то не думают. Думают о делах. О рублях, тоннах, метрах и процентах, полагая, что жизнь состоит из них. Но жизнь прежде всего состоит из человеческих отношений.
Они сели за стол. Рябинин нехотя взял ложку. Аппетит пропал. Он даже не мог понять — почему. Видимо, его организм уже настроился на схватку и отключил желудок. Зря отключил — предстоит сидеть до восьми. Но прокурор от схватки уклонился. Если оттого, что не думал о психологии
— Статья понравилась, — повторил прокурор, — но я не согласен, что не бывает безмотивных преступлений.
— Мотив всегда есть, — убеждённо ответил Рябинин.
— Психологи же не отрицают бессознательное, подсознательное или как там… А если оно есть, то и безмотивные действия есть.
— Что вы имеете в виду? Я, Сверх– я и Оно Фрейда? — осторожно спросил Рябинин.
— Чёрт его знает, что я имею в виду, — улыбнулся Юрий Артемьевич и тут же объяснил на примере, что он имел в виду: — Вот я взял молочный суп, сырники и сметану. Глупо, ведь всё молочное. Пример типичного безмотивного поступка.
— Желудок болит?
— Да нет.
— А чем вы завтракали?
— Жареной колбасой.
— Понятно, — усмехнулся Рябинин. — Ваш желудок не хочет больше мясного, а хочет молочного. Но мы с вами путаем причину и мотив.
Прокурор с интересом воззрился на обед следователя. Рябинин смущённо завертел ложкой, словно искал в тарелке мясо: он взял молочный суп, сырники и сметану.
— Тоже завтракали колбасой? — полюбопытствовал Юрий Артемьевич.
— Нет. Так просто… Я всегда беру, что берёт впереди стоящий.
Интерес Юрия Артемьевича заметно усилился. Рябинин подумал, что прокурор может посчитать его подхалимом, и объяснил:
— Жена велит.
— Понятно, — сказал прокурор, делая вид, что ничего в этом нет: велит так велит.
Рябинин не очень любил распахнутых людей. Человек, который говорит всё, что думает, как правило, ничего особенного не думает. И всё-таки сам частенько приоткрывался, потому что хитрость считалась качеством последним. Сейчас можно отделаться шуткой. Можно и промолчать. Но Рябинину нравился этот человек с ровным голосом, открытым лицом и смешной привычкой пошатывать нос.
— Непрактичный я, Юрий Артемьевич. Вот жена и научила брать в магазинах и столовых то, что берут люди.
Прокурор рассмеялся. Улыбнулся и Рябинин: действительно смешно — непрактичный следователь.
— Итак, Сергей Георгиевич, и у меня вы нашли мотив, и у себя. Правда, насчёт обедов. А вот в милиции есть дело с абсолютно безмотивным преступлением.
— Кража?
— Хулиганство. Глупейшая история! Геолог, с высшим образованием, прекрасный парень, два года работал на Дальнем Востоке. Вернулся. В аэропорту встречает жена, которая чуть не каждый день писала письма. Встретились, обнялись, поцеловались. Плачут от радости. Через пять минут на виду целого зала он разворачивается и бьёт её в лицо.
— Может, она что-нибудь сказала?
— Ну что можно такого сказать? Разлука, любовь, хорошие люди…
— А как они сами объясняют?
— Никак. Она только плечами пожимает. Геолог же твердит одно слово: нашло. Ведь и поругаться не успели.
— Нужно изучить переписку.
— Допустим, поссорились в письмах. Неужели разумный человек станет бить жену в аэропорту?
— Психиатрическую экспертизу делали?
— Здоров. А мотива нет.
— Он есть, — буркнул Рябинин.
— Следователь на знает, что и делать. Может, возьмёте к своему производству?
Рябинин стал ковырять сырник, словно тот был с начинкой. Взять дело он не мог. Свои были, хотя и с выясненными мотивами, но тоже нелёгкие. Делом нужно заняться сразу, а вся неделя расписана по часам. Вот сейчас потрошит сырник и знает, что возле его кабинета уже сидит человек. Неделя расписана делами предусмотренными. А непредусмотренные? Взять чужое дело никак не мог.
— Берёте? — весело переспросил прокурор. — Вы же интересуетесь психологией…
— Конечно, беру, — вздохнул Рябинин.
2
Дело принесли только через три дня. Тощая папочка: допрос обвиняемого, допрос потерпевшей, допросы четырёх свидетелей, акты судебно-психиатрической и судебно-медицинской экспертиз. Ну, и характеристики. Всё. Рябинин начал читать.
Геолог хотел нарушить не общественный порядок, который является объектом преступления по диспозиции двести шестой статьи Уголовного кодекса, а нарушить покой и здоровье жены. Не гражданин ударил гражданку, а муж ударил родную жену. И, скорее всего, по каким-то личным соображениям. Казалось бы, дело частного обвинения.
Но муж ударил жену в людном месте и общественный порядок всё-таки нарушил. В зале находилось человек триста. Вскрикнули женщины. Заплакали дети. Бросились к нему мужчины. Ударил вроде бы несильно. Да нет, пожалуй, сильно — она упала. Даже вызывали «скорую помощь». На левой скуле бледный кровоподтёк с нечётко выраженными краями. Чистейшее хулиганство.
И что же он сказал следователю милиции? «На меня как нашло. Захотелось ударить любого человека. Ближе всех была жена. И я не удержался. В самолёте пил красное вино, бутылку, а может, две». Патологическое опьянение? Психическое заболевание? Но экспертиза не установила ни того, ни другого.
Ещё странность. Свидетели не говорят про опьянение — даже запаха не уловили. И в протоколе происшествия не записано, хотя сотрудники милиции такого бы факта не упустили. Он не скрывает: неужели этому геологу не известно, что опьянение отягчает вину?
Кстати, он не геолог, а геофизик. Прекрасные характеристики, не формальные, без стандартных «в быту морально устойчив» или «в коллективе уживчив». Вот оно что: на порожистой реке в воду упала сотрудница, он бросился вслед и спас, проплыв с нею два километра по течению до отлогого берега. Так и написано: «… бросился в пенящийся водоворот». Спас сотрудницу и ударил при встрече жену.