Глубокий Сумрак
Шрифт:
– Плохого не держим! – широко улыбнулся халдей, рассчитывая, видно, сумму своих чаевых. Все-таки правило десяти процентов никто не отменял. – Чайник будет, большой. Шоколад швейцарский, французский, отечественный?
Мне хотелось выбрать отечественный, но швейцарский вкуснее.
– Швейцарский. Четыре плитки, – попросила я.
– С собой? – уточнил официант. – Завернуть?
– Нет, мы сами разберемся. Несите. И лимонада еще бутылку. Нет, две.
– У нас есть прекрасный кремовый торт. По кусочкам подаем. Вам сколько?
– Два кусочка.
– Может быть, четыре?
– Если понравится, мы еще закажем.
Мне нравятся официанты с чувством юмора, но этот перегнул палку. Пять процентов чаевых, не больше. Подумаешь, девушки проголодались! Не смеяться над ними надо, а пытаться угодить.
Торт принесли через минуту. Шиша, все еще всхлипывая, принялась его уплетать.
– Агафья пирожки пекла. Всегда меня и детей соседских угощала. Вкусные…
Я задумалась над тем, какие по соседству с Агафьей жили дети и как она угощала их пирожками. Поступок не то чтобы шел вразрез с поведением белой ведьмы – почему и не подкормить детишек? Просто о существовании Агафьи в Старочеркасске мало кто подозревал.
За размышлениями я едва не пропустила одно из самых романтичных событий в своей жизни. Со мной случалось всякое: и цветами засыпали с ног до головы, и в шампанском купали (кстати, крайне интересные ощущения), и самосвал с конфетами перед окнами разгружали… Все это было очень приятно и трогательно. Но в глубине души каждой образованной и романтичной девушки живет не слишком разумная, но такая чистая и доверчивая Ассоль! А по Дону шла вверх по течению роскошная яхта с алыми парусами. Да что там шла – она прижалась к берегу, и капитан с мостика махал мне рукой. О! И почему наглый официант, попрекавший нас хорошим аппетитом, не может увидеть эту картину?
– Аленушка! Добро пожаловать на борт!
Капитан был в белом кителе и в белой фуражке, и узнала я его не сразу – только по ауре. В миру Иван Матвеевич Крюков, Светлый маг первого уровня, в наших краях – величина огромная, одевался совсем не так.
– Иван Матвеевич! Как вы меня заметили?
– У меня хорошее зрение, особенно когда я управляю яхтой. Да еще и на Дону. Тут жди подвоха… Хочешь со мной прокатиться?
Кататься в мои планы не входило. До сих пор. Но Крюков – он покруче Агафьи будет. Наверное… С ним посоветоваться вполне можно. И на его яхте мне точно ничего не грозит.
– Мы на машине, – грустно констатировала я. – Не бросать же ее здесь?
– Нашла проблему! У тебя ведь машинка маленькая, не грузовик со щебнем? Грузовой трап!
В мгновение ока матросы опустили прямо на песок сходни.
– Едем, Шиша, – приказала я. – Что хочешь доесть, можешь с собой забрать.
Шишимора достала из складок юбки полотняной мешочек и начала сметать со стола всю оставшуюся еду.
– У меня найдется, чем пообедать, – усмехнулся Крюков. – И Шише тоже.
А ведь Светлого не удивило, что я путешествую в компании шишиморы. Скорее всего он ее узнал. Может, он именно ее и узнал, и искал? С Агафьей-то они были знакомы отлично.
Я оставила на столе деньги – официанту все-таки досталось на чай, причем больше десяти процентов. Шиша уже устроилась на заднем сиденье со своим мешочком.
– Знаешь Крюкова? – тихо спросила я.
– Бывал у хозяйки, – подтвердила мои догадки шишимора.
– Часто?
– Не знаю. Я считаю плохо. Только до пяти хорошо. Больше пяти раз.
– Ясно.
Полавировав между столиков на машине – официант моих маневров не видел, ни к чему, к тому же у него было занятие, деньги считать, – я выбралась на пляж. По песку ехать было трудно, но «ровная дорожка» помогла не увязнуть. Трап прогнулся, яхта слегка накренилась, но все это было некритично – машинка уверенно въехала на палубу и замерла у борта.
– Закрепите, – велел матросам Крюков.
Лихие усатые ребята бросились устанавливать под колесами автомобиля брусы, словно только и делали, что парковали машины на палубе. Хотя, наверное, не я первая беру с собой машину. Крюков тоже не всегда ходит пешком или ездит на коне… А на коне я его видела, причем в городе – казак, он без лошади никак. И где-то в Сальске у него целый конезавод.
– Пообедаем? – спросил Крюков.
– Только что позавтракала.
– Тогда чашечку кофе?
– Не откажусь.
– Вашей спутнице я прикажу накрыть за отдельным столиком. Вы не против?
Наивно было бы ожидать от Крюкова другого. Барин. Сесть за стол с шишиморой для него неприемлемо. Надо запомнить и провести в блоге опрос: стали бы вы обедать с нечистью, если бы не умирали с голоду? Топовый пост получится.
– Ей мяса нельзя, – предупредила я.
– С рационом шишимор я прекрасно знаком. – Иван Матвеевич фыркнул, словно донской жеребец. – Мясо им очень даже можно. И не только мясо. Другое дело, что Шиша от мяса сознательно отказалась… И теперь вынуждена поглощать менее подходящую пищу в больших объемах. Кстати, ты у Агафьи ее забрала?
– Да, – ответила я.
– Вот об этом и поговорим, – констатировал Крюков.
– Шиша, выходи из машины, – позвала я. – Иван Матвеевич распорядится тебя покормить.
– Спасибо, у меня свое есть, – отозвалась шишимора.
– Ешь чужое, пока можно, – засмеялся Крюков. – Свое успеешь.
На шишимору довод произвел необходимое действие, и она выскользнула из машины.
– Накройте ей столик на корме, – приказал Крюков одному из матросов. – Пусть кок фруктов принесет, хлеба, чаю. А мы на носу кофе попьем.
Трап убрали, яхта отчалила от берега и вышла на середину Дона. Ростов был словно бы в дымке, хотя, когда мы сидели на берегу, погода была ясной. Не иначе, Крюков пользовался каким-то сверхсильным заклинанием невидимости, которое искажало перспективу и для нас. Легкие заклятья такого эффекта не дают.
Белоснежная скатерть, ветерок, плеск волн, учтивый собеседник. Иван Матвеевич был настоящим джентльменом и настоящим офицером. Хотя на джентльмена он мог и обидеться. Бивал он джентльменов под Севастополем, пока не навалились они скопом и не одолели. Вместе с французами, которых он гнал до Парижа еще раньше. В тысяча восемьсот двенадцатом, да! Об этом мне рассказывали общие знакомые. А сам он хвастаться не слишком любил или не имел привычки.