Глубже
Шрифт:
Все, что я сказала, правда, но я все еще хочу быть здесь.
— Ты трус. — Мой голос хриплый. Низкий. В шоке, потому что я только сейчас это поняла.
— Знаю.
— Лжец.
— Знаю.
— Ты играешь со мной.
Он качает головой.
— Нет. Я не... не хотел этого делать. Я просто не могу.
— Что не можешь?
Еще один толчок, и наши носы сталкиваются и скользят друг мимо друга. Он не целует меня. Он прижимается ко мне и трется своей щекой о мою. Царапает щетиной мой подбородок. «Ты мне нужна».
Он мне тоже нужен. И я тоже его хочу. Но с его стороны нечестно давать мне это и ничего больше. Этого недостаточно.
— Не могу, — повторяет он.
— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. — Я больше не звучу так резко. У меня нежный голос. Я чувствую себя нежной, потому что, Боже, я забочусь о нем, хотя это неправильно и глупо. Ему больно, и мне не все равно. — Не могу понять, потому что ты мне ничего не рассказываешь.
— Знаю. Мне очень жаль.
Теперь я отталкиваю его руки и хватаю его за голову, как он схватил мою. Я хочу, чтобы он меня увидел. Хочу, чтобы он услышал, понял. Я погружаю пальцы в его волосы, удерживаю его, заставляя выслушать меня.
— Ты мог бы мне рассказать, — говорю я. — Нет ничего такого, чего бы ты не мог мне рассказать. Боже, что угодно — ты же знаешь, что я на твоей стороне. И если бы ты просто рассказал мне... — я замолкаю, думая, на что это было бы похоже.
Я должна молчать, но во мне слишком много алкоголя, слишком много открытости, чтобы не сказать всего этого.
Я смотрю ему в глаза.
— Если бы ты просто рассказал мне, мы могли бы забраться в кровать под одеяло. Мы могли бы снять с себя все и действительно быть вместе. Глубоко, а потом еще глубже, как ты и говорил. Ты же знаешь, как это было бы, Уэст. Мы оба знаем.
— Невероятно, — говорит он.
Я опускаю большой палец вниз, провожу им по дуге его брови.
— Ага. Невероятно.
Я обнимаю его, прижимаю к себе, кладу голову ему на шею, потому что думаю, что ему это нужно. Я почти уверена, что я единственный человек в Айове, который когда-либо обнимал его, а в Орегоне, кто знает? Может быть, никто не обнимает его, кроме меня.
Я крепко обнимаю его, и он дрожит. На самом деле дрожит.
Мне его жаль. Это что-то новенькое. Думаю, это первый раз с тех пор, как я встретила его, когда я не чувствовала, что Уэст обладает всей властью, держит в руках все карты. Впервые в жизни я поверила, что он, может быть, еще больше облажался, чем я.
Я целую его в челюсть, еще раз поглаживаю его спину, она широкая, теплая и сильная, и правда в том, что я ничего не могу с собой поделать. И никогда не могла.
Но после всего этого я отпускаю его. Делаю шаг назад. А после встречаюсь с ним взглядом и поднимаю подбородок.
— Либо глубже, либо ничего, — отвечаю я. — Так что решайся.
На этот раз я та, кто уходит.
Глава 8
ФЕВРАЛЬ
Уэст
Январь
Я бросил продавать травку и избавился от своей заначки. Без Кэролайн пекарня была мертва. Я усердно работал, занимался, пока поднимался хлеб, слушал жужжание флуоресцентных ламп.
Это было скучно. Скучно и жалко.
Прошло три недели, с тех пор как я видел Кэролайн, и все равно она была вплетена в мою жизнь. Мои воспоминания, мои мечты, мои мысли. Оказывается, нельзя вырезать кого-то из своего сердца, просто захотев этого.
Я не хотел причинять ей боль. Не хотел передавать ей власть, чтобы уничтожить меня. Не хотел трахнуть ее и уйти, как будто это ничего не значит, как будто она ничего не значит.
Я просто хотел быть с ней. Все время. Во всех отношениях. Даже несмотря на то, что я в любой момент могу уехать, и даже несмотря на то, что я не заслуживал ее.
«Глубже или ничего» — вот что она сказала, прежде чем уйти из моей квартиры и из моей жизни.
Я был слишком напуган, чтобы выбрать. Слишком напуган, чтобы последовать за ней на улицу, сказать ей то, что она хотела услышать, упасть на колени и умолять, если придется.
Я был слишком поглощен всеми этими вопросами, на которые у меня не было ответов.
Что, если ты пойдешь за любовью всей своей жизни, и она разрушит тебя?
А что, если ты этого не сделаешь и поймешь, что уже разрушен?
А что, если нет правильного выбора? Только ты, девушка, которую ты любишь, и твой страх. Тикающие часы, мать, которой ты не можешь доверять, сестра, которая нуждается в тебе, отец, полный решимости испортить все хорошее, что тебе удалось заполучить в свои руки.
Я уклонялся от более глубокого, но никогда не задумывался об альтернативе.
Глубже или ничего.
Мой выбор должен быть сделан.
Что за придурок ничего не выбирает?
Дым наполняет мои легкие, и это было так давно, что накрывает без промедления.
Кайф — это уродство. Это усиливает мое плохое настроение, настолько, что я чувствую, как мои губы кривятся, а уголки рта опускаются вниз. Мои ноздри раздуваются.
Я делаю еще одну глубокую затяжку.
Я стою на веранде в задней части ресторана, чтобы выкурить сигарету в разгар праздничной суеты по случаю Дня Святого Валентина. Здесь холодно, звуки кухни приглушены изоляцией и деревянным сайдингом.