Гнев Империи V
Шрифт:
— И что было дальше? — я попытался спросить так, чтобы голос не дрожал.
— Он вызвал Одина, нашего короля, на поединок. Один на один. Все над ним насмехались в тот момент. Все кроме меня. Знаешь… Меня называют богиней любви, но за всю свою жизнь до того момента я не любила ни одного мужчину. Тогда внутри меня словно что-то произошло. Взрыв. Я увидела его, ощутила его силу и поняла, что хочу принадлежать только ему.
— Фрейя… — тихо прошептал я. Руки женщины сейчас были совсем не на моей груди…
— Ты очень напряжен. Думаю, нам стоит прерваться, — томно прошептала она мне на ухо. — Расслабься, я не кусаюсь… Если, конечно, сам не попросишь…
Глава 20
Холодало.
За то время, пока мы с Фрейей развлекались, здание уже успело остыть. Мы лежали на полу, укрытые шкурой медведя, которую богиня притащила из предбанника, восстанавливаясь после пережитого. И говоря «восстанавливаясь», я имею в виду не только потраченные силы. Фрейя была очень страстной любовницей… Настолько страстной, что плохо контролировала силу в процессе, итогом этого стал перелом таза, пары ребер и целая куча менее значительных травм.
— Ты в порядке? — спросила она, сев.
— Жить буду.
Подобные раны для меня не серьезны. Большая их часть уже успела исцелиться.
Она рассмеялась, после чего выбралась из-под шкуры и потянулась.
— Тут холодновато, может продолжим в доме?
— Давай.
И через десять минут я был у неё в гостях. Фрейя растопила очаг и вручила мне горячительного, чтобы немного согреться.
— Так что было дальше? — спросил я. — Ты рассказала только самое начало истории.
— А на чем я остановилась?
— На том, что прошлый Гнев пришел в Асгард и бросил вызов богам.
— Не богам, богу. Одному конкретному — Одину, Всеотцу. Но над ним все только посмеялись. Смертный нашел тропу в обитель асов и бросает вызов королю. Один был не самым сильным воином среди нас, его старший сын — Тор, был гораздо сильнее, если говорить про прямое столкновение. Но Один был хитер, умен и ловок. Он не воспринял всерьез чужака, посчитав это очередной выходкой Локи.
Один не стал сражаться, повелев своему сыну принять вызов. А Тор никогда не отказывался от двух вещей: выпивки и драки. Так он что с радостью взял на себя роль дуэлянта. Мы вышли на главную площадь Асгарда и сделали круг щитов, арену для битвы. И я была одной из тех, кто стоял в круге, держал щит.
— Дай догадаюсь, Гнев победил?
— Разумеется, и даже пощадил Тора, что показало его благородство. Но Одина проигрыш сына не порадовал. Он приказал схватить этого смертного и бросить в темницу. «Ни один смертный не способен ранить бога» — сказал тогда Один. Он испугался. Я впервые видела Всеотца напуганным. Может тогда, во время схватки, он понял, кто перед ним, но было уже поздно. В одночасье в Асгарде вспыхнула битва, в ходе которой чужак пытался добраться до Одина, а все остальные — ему помешать. Итог, думаю, тебе известен. Он убил Всеотца и омытый кровью взошел на трон богов Асгарда. Даже удивительно, как мало богов погибло в той битве. Думаю, он специально жалел нас, желая подчинить, а не истребить. Но знаешь, что было самым смешным во всем этом?
— Что?
— Лепет остальных про Рагнарёк. Что Один должен был погибнуть иначе, что должен пасть в битве с Фенриром. Что это будет эпическая битва с тысячами и тысячами воинов, от которой будут пылать небеса. Что Сурт своим огненным мечом сожжет Асгард. Но ничего этого не случилось. Одина убил человек, в одночасье встав во главе богов. Они просто не могли принять реальность происходящего.
— По мне, ты слишком много от них хотела. Они же воплощения, как и ты. Продукт людской веры. И многое в вас задает именно эта вера. Если люди говорят, что вы злые, ваша суть становится злой. Мне скорее интересно, а правда бы случился этот Рагнарёк, если бы не появился Одноглазый?
— Кто знает, — пожала она плечами. — Как ты правильно заметил, мы воплощения людской веры. И если люди хотели Рагнарёка, то однажды он бы случился. А может и нет, и он был бы страшилкой. Ведь если Рагнарёк случится, то исчезнут и боги, и истории о них. Слушать истории о мертвых богах и о тех, кто ходит с тобой по одной земле, это разные вещи. Поверь моему опыту. Истории обо мне сказывают и сейчас, но сила, что я получаю, совсем не та, что в былые времена.
Пока Фрейя всё это рассказывала, она не прекращала заниматься домашними делами. Например варила похлебку, порцию которой я получил прямо сейчас. Та оказалась вкусной, наваристой, с большим количеством мяса, но в то же время немного островатой. Даже чересчур, я бы сказал, но учитывая, что я ещё не до конца согрелся, это было даже хорошо.
— Но мы отвлеклись, — женщина закончила возиться с котелком, сняла его с огня и присела напротив меня. — Сев на трон, он приказал всем асам явиться к нему и заявил, что теперь он Один, Одноглазый. Король асов, правитель Асгарда. И что обращаться к нему с этого момента нужно так же, как к прежнему правителю.
— Много было недовольных?
— Очень. Для Тора например было настоящим оскорблением называть этого человека Отцом. Поэтому он даже не стал пытаться. Но я немного забегаю вперед. Первой склонила колени перед ним Фригг, назвав его своим мужем. Я ей почти восхищаюсь. Смогла бы ли я вот так просто стать женщиной человека, что убил моего мужа? Но Фригг всегда была не от мира сего. Говорят, у неё был дар, позволяющий видеть будущее. Может, она знала, что Один умрет, знала, что на троне окажется чужак. А учитывая, что было дальше, может она любила именно Одноглазого, а за Одина вышла лишь ожидая прихода истинной любви.
— Дар, позволяющий видеть будущее… — задумался я. — У одной моей знакомой есть такой.
— Это невозможно.
— И тем не менее, она уже не раз помогала мне с помощью него.
— Она из других краев?
— Нет, тоже с севера. Дочь ярла Йонгарда.
Фрейя напряглась, и я даже пожалел, что рассказал об этом. Уж каким-то странным было выражение её лица.
— Я хочу с ней встретится.
— Думаю, с этим не возникнет проблем, если ты отправишься в Йонгард с нами.
Фрейя кивнула и больше к этой теме не возвращалась. Я попытался разузнать детали, но она лишь отмахивалась, явно не желая пока это обсуждать.
— Знаешь, о чем я жалела все эти годы?
— О чем?
— О том, что первая не преклонила колени перед ним. Это может показаться тебе глупым, но эта та вещь, о которой я жалею. Фригг была первой, была той, кто приняла его и полюбила. А я, богиня любви, впервые влюбившись, испугалась этих чувств.
— Богиня любви никогда не любила?
— Иронично, не правда ли? До того момента, пока я не увидела его, входящего в зал, я не любила по-настоящему. Никого и никогда.
— Но ты же вроде говорила, что тоже стала его женой?