Гнев Севера
Шрифт:
Молчит, собака мерсийская. Глядит с вызовом. Думает, я для него стараюсь. А вот и нет.
— Ты — крепкий орешек. Не думаю, Хейл сумеет тебя разговорить. А мне пытать тебя по-норманнски не очень хочется. Все же мы с тобой не язычники, верно? А давай сделаем так… — тут я сделал паузу. — Давай мы пока тебя вовсе трогать не будем, а начнем с кого-нибудь из твоих людей, которых ты сгубил. Вот хотя бы с него, — Я указал на мерсийца средних лет, одетого попроще, и хуже прочих прятавшего страх. Я его запомнил: тот самый следопыт, который обследовал
— Не надо, лорд! — оправдал мои ожидания «избранник». — Я расскажу все, что знаю!
Не соврал. Рассказал.
Оказалось, что все участники акции, кроме разговорившегося, были доверенными людьми короля Бургреда. Специалистами по деликатным поручениям. В данном случае — по моему устранению. Причин нелюбви ко мне мерсийского короля, которого я знать не знал, разговорчивый сообщить не смог. Сам был не в курсе.
Зато он знал, откуда взялось серебро. Выдано на дорожные расходы. А в случае успеха операции всех ждала дополнительная награда.
И я даже знал, кому она достанется.
— Король заплатит за нас! — пылко заверил разговорчивый.
— Да, заплатит, — подтвердил мерсийский командир, одарив разговорчивого мрачным взглядом.
— Как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Патсли, — буркнул мерсиец. — Лорд Патсли.
Лорд, значит.
— А я лорд Николас.
Вежливость, она иногда полезна. Для контраста.
— А скажи мне, лорд Патсли, заплатит ли твой король, если у пленника будет недоставать, скажем, правой руки?
И легко прочитал по глазам: «Нет, не станет».
— Чем я насолил вашему королю? — спросил я строго. — Скажешь — будешь жить. И руки-ноги останутся целыми. Не так уж сильно я тебя подрезал.
— Не королю, — буркнул мерсиец, сдаваясь.
Когда ты понимаешь, что уже труп, храбриться намного легче, чем после замаячившей перспективы выжить. Тем более что предавать родимую Мерсию не требовалось.
— Не королю. Это ваши. Нортумбрийские.
— Осберт? — бросил я наугад.
— Он.
Дальше — просто. Раны живых мерсийцев, ставших ценным товаром, обработали. Покойников скинули в реку. Добычу загрузили на лошадок, и дружной компанией отправились в путь. Но теперь уже не вдоль речной границы, а прямо в Йорвик. Я решил не рисковать: вдруг эти мерсийские спецназеры — не единственные.
Больше на нас не нападали. К некоторому огорчению моих бойцов. Легкость получения трофеев вскружила им головы.
— Ты с ними потолкуй, — попросил я Малоуна. — Бог любит смиренных. А Бога надо уважать.
Для подобных бесед рожа у него самая подходящая. Этот глаз, прищуренный в вечной усмешке... Кому как не ему говорить о смирении?
— Да, мой лорд, — пообещал десятник.
Но смирения у бойцов не прибавилось. Видать плохие они христиане. Но я им точно не судья. Может, забрать их с собой, на Сёлунд? У меня в хирде когда-то
Вспомнил и опечалился. Дикон, Уилл… Я вас не забуду. Я не забуду никого, кто сражался вместе со мной.
Подкованные копыта Оленя звякали по булыжникам римской дороги. Впереди тонули в закатных сумерках каменные стены нортумбрийской столицы, над которыми алела увенчанная крестом крыша Йорвикского собора. Закатное солнце, поглотившее крест. Разве это не символично?
Глава 20, в которой Ульф Хвити, он же Николас Мунстерский, он же шевалье де Мот, узнает о том, что он — верный человек, а затем достигает желаемого
Жизнь полна сюрпризов. В том числе и приятных. Например, пленников выкупил лично экс-король Осберт. Просто пришел и вручил деньги. Много. Ничего не спросил. Ничего не сказал. Молча.
Как говорится, вот и познакомились.
Мне очень хотелось задать ему пару вопросов. Предварительно привязав бывшего монарха к столбу. Но силенки не те. Да и незачем. Когда я отсюда уберусь, все тонкости нортумбрийской внутренней политики станут мне безразличны.
Час спустя меня вызвали во дворец, где действующий король Элла выразил мне претензию: мол, сам хотел поговорить с мерсийцами.
Я заверил своего временного сюзерена: все, что пленники знали, уже рассказали. И рассказ этот был только что подтвержден лично заказчиком.Подтвержден действием, так сказать.
Или король не знает, что Бургред — на стороне его оппонента?
Король знал.
Тогда в чем же дело? Если Осберт желает раскошелиться, то почему бы и нет? Тем более часть этих денег — вот они. Королевская доля, так сказать.
Мрачноватое лицо Эллы озарила улыбка. Надо полагать, ему показалось забавным, что деньги Осберта перешли к нему по доброй воле Осберта.
— Ты верный человек! — провозгласил король.
Будь на месте Эллы какой-нибудь северный конунг, он непременно отдарился бы. Хотя бы браслетик с собственной руки вручил. Элла же отделался похвалой.
Ну и хрен с ним. Когда мы придем сюда с братьями Рагнарсонами, все его станет нашим.
Кстати о Рагнарсонах. Уверенность в моей верности, как оказалось, подороже браслетика.
Король принял королевское решение: именно я буду сопровождать посольство к родичам Рагнара. Не возглавлять, для этого я, по мнению короля, был недостаточно родовит, но присматривать за теми, кто родовит достаточно. Король уже послал за ними. А еще его люди подыскали нам транспортное средство. Исконно английское. Купеческий корабль, капитан уже несколько лет успешно торговал с Данией. Портом приписки капитана был город Дувр, королевство Кент.
Я в очередной раз напомнил: не стоит вводить капитана в курс дела. Если тот плавал в Данию, то наверняка осведомлен и о Рагнаре, и о его сыновьях. Как бы не дал заднего.