Гнев троллей
Шрифт:
— Хватит каши. Теперь снова только свежее мясо.
Керр невозмутимо пожал плечами. Попадалось мясо и получше, чем у гномов, но сейчас времени на охоту за более вкусной добычей у них не было.
6
Натиоле внутри кипел, но пытался не показывать этого. «Пресное вино и пресные разговоры», — про себя прокомментировал он праздник.
Он больше не удостоил брата и взглядом, отошел от Ионниса и вернулся за стол отца, который как раз в этот момент был увлечен разговором с седовласым влахаком. Стен либо не заметил спора между сыновьями, либо просто проигнорировал его. По крайней мере, внешне он казался спокойным
Натиоле не участвовал в большинстве разговоров, не мог даже представить себе, что Теремия когда-то была оккупирована масридами. Он не мог и представить другого дома, кроме крепости Ремис, хотя и родился в Мардеве.
Тем временем Стен слегка повысил голос. Он говорил о Висинии.
— Я с трудом поверил своим глазам, увидев ее там, внизу, в пещерах, окруженную целым племенем троллей, — повторял воевода историю, которая стала почти легендой, и при этом его взгляд искал взгляд сына. — Я верю, что она никогда не сомневалась в том, что мы найдем дорогу назад. Пока меня этот трижды проклятый подземный мир и упрямые тролли чуть не свели с ума.
Грустная улыбка отца уколола Натиоле в самое сердце.
Когда трапеза наконец стала близиться к завершению, он быстро поднялся и остановился несколько в стороне. Со своего места он мог спокойно наблюдать за всеми. Отец, казалось, даже не заметил его состояния; он был целиком занят гостями.
Ионнис тоже двигался от одной группы к другой, держался должным образом и находил для всех приветливые слова. Некоторое время Нати наблюдал за младшим братом, затем его взгляд упал на гостью из Дирийской империи, и он заметил, что Артайнис только что тоже наблюдала за ним. Хотя она и опустила взгляд, он был уверен, что перед этим она фактически в упор разглядывала его. До сих пор юноша не тратил на нее мыслей. С тех пор как улучшились отношения с империей, при дворе часто бывали посланники или торговцы, когда это позволяли горные перевалы: горы отделяли Влахкис от золотой империи гораздо эффективнее, чем любые культурные различия.
«Ионнис снова выставляет себя на посмешище, наматывая круги вокруг этой разряженной дирийки, словно влюбленный кот, — сердито подумал Натиоле. — Дирийские одежды, дирийские нравы… любовь к дирийке будет как раз в его стиле. Разве не говорят по всей Теремии, что младший принц дома сал Сарес пользуется немалым успехом у женщин?»
— Она очень милая, как думаешь? — неожиданно раздался рядом с ним голос отца.
Погруженный в свои мысли, Натиоле не заметил, как Стен подошел к нему.
— Слишком обвешана дирийским золотом, если хочешь знать мое мнение, — мрачно ответил он.
Это вызвало у Стена смех.
— Если я не ошибаюсь в оценке дочери Саргана, то под всеми этими слоями драгоценных тканей еще спрятан минимум один кинжал.
— Возможно,
Лицо Стена омрачилось, когда он услышал раздраженный тон Натиоле.
— Твой брат заботится о благополучии нашей гостьи, Нати. В этом ты едва ли можешь упрекнуть его.
— Называй меня Натиоле, отец. Пожалуйста. И я очень даже могу упрекнуть его в том, что он ведет себя, словно лакей дирийки.
Стен напряженно выдохнул и твердо посмотрел на сына.
— Ну, хорошо: Натиоле. Сегодняшний вечер важен для влахаков, и ты очень хорошо знаешь об этом. Вечер, когда мы думаем о том, какой длинный путь мы уже проделали и какие жертвы нам пришлось принести для этого. Не порть его очередной ссорой с братом. Я прошу тебя.
«Значит, он все-таки заметил, что мы перед этим поссорились, почему он тогда не делает наставлений Ионнису?» Мгновение Натиоле подумывал о том, как бы резко возразить отцу, но потом увидел глаза воеводы, заметил в них печаль.
— Ну, хорошо, — помедлив, согласился он.
Стен примирительно улыбнулся.
— Спасибо.
Какое-то время Натиоле следил за воеводой, который подошел к Артайнис, словно ничего не произошло. Вскоре возле юноши оказался старый Винтила, и принц все свое внимание обратил на прорицателя.
Шаги старика были тяжелы, он с трудом опирался на палку. В руке он держал кубок с вином, от которого периодически отпивал небольшой глоток. Волосы Винтилы уже давно поседели, но все еще были густыми и длинными — до самых плеч. Прорицатель был одним из немногих, кто пережил пробуждение Духа темноты и последствия его дыхания. Большинство прорицателей позже заболели, многие умерли. Винтила тоже получил отметину: его ноги скрючили не годы, а недели, в течение которых он боролся со смертью. Натиоле так и не понял до конца сложных объяснений, но сила Духа темноты затронула в основном тех, кто мог слышать голоса духов.
— Совсем один? — спросил прорицатель, сжав губы в тонкую улыбку. — Ты молодой, Натиоле. Ты должен праздновать!
— Но я праздную. Просто по-своему.
— Хорошее вино и хорошая история — это все, что нужно влахаку. Сегодня вечером рассказывают лучшие истории. Печальные истории, но мы к ним привыкли, — заявил Винтила и чокнулся кубком с Натиоле.
— Красное вино?
Прорицатель заглянул в свой кубок, словно неожиданно обнаружил, что тот полон.
— Да, кровь дракона. Лучшее, что может выдать Валеодара.
— Красное вино из Ардолии? Никогда бы не подумал, прорицатель, — ледяным тоном ответил Натиоле, но Винтила тихо засмеялся, вместо того чтобы оправдываться.
После того как масридов изгнали с запада, влахаки вернули старое название своей родины. Восток же масриды до сих пор называли Ардолией, и иногда Натиоле спрашивал себя, не стала ли та часть уже совершенно другой страной. «Страной, в которой влахаки все еще не правят. Страной, в которой сестра воеводы опозорила свою семью».
— Это наполняет казну марчега Тамара, — вслух сказал он. — Словно им нужно еще больше золота и серебра!
Винтила не отвечал. И только когда Натиоле опять хотел что-то сказать, прорицатель поднял руку.
— Недоразумение, кнаи. Простите меня, если я оскорбил вас.
Формальное обращение как к влахакскому принцу приглушило гнев Натиоле. «Он — старый. Возможно, уже даже не все понимает. Я должен оказывать ему больше уважения. Ведь он все-таки ведет нашу страну старыми путями».
— Я должен извиниться, — заявил он. — Иногда мне кажется, что никто ни о чем не думает, когда произносит название «Ардолия».