Гнездо для стреляного воробья
Шрифт:
Стало еще хуже. Оказывается, Даша все продумала. Она и не грустила из-за отъезда сына только потому, что и не собиралась с ним разлучаться. Они уезжали, а он, Дмитрий, оставался. У них была семья, а теперь у них нет семьи. Есть только Семен, его мать и его отец.
– Хорошо, Даша. Ты хочешь, чтобы я дал развод? Я дам.
– И чтобы мы разделили имущество, – быстро добавила супруга.
– Хорошо, – кивнул Дмитрий. – Бери, что хочешь.
Даша рухнула в глубокое кресло и фыркнула:
– Димочка, только не надо играть в благородство!
Дмитрий сначала думал, что она шутит. Если он всегда работал на семью, то Дашина «Крутышка» обеспечивала только прихоти самой Даши. Ладно бы поделили поровну, но сейчас Дарья оставляла его практически ни с чем.
– Погоди, – прервал супругу Вересов. – Квартиру на Дубровинского мы сразу решили купить Семке. На него и перепишем.
– Н-ну… он же уезжает. Зачем ему? – округлила глаза супруга.
– Ты тоже уезжаешь, – напомнил муж.
– Хорошо, перепишем Семке. Тогда квартира в Роще – мне!
– Квартира в Роще – моей матери, ты не забыла? Каким боком она перейдет к тебе? Ты вообще решила меня бомжом сделать?
Дарья негодовала по-настоящему:
– Хорош бомж! Я ж не отбираю у тебя ресторан!
– Спасибо!
– А можно было и его поделить. Кстати… А почему нет?
Дмитрию надоело чувствовать себя мякишем для беззубых. Все уступки, на которые он шел, были только из-за Семки. Даша была его матерью. И парень бы несказанно переживал, если бы она огорчалась. Но Дарья ничего не хотела понимать.
– Хорошо, – пожал плечами Дмитрий. – Давай делить ресторан. Тогда мы все будем делить поровну и через суд. И дом, и квартиры… Кстати, квартиру моей тещи тоже запиши в имущество, ты ж покушаешься на угол моей матери.
Такой подход немного отрезвил жену.
– Ну хорошо… Значит, ресторан отходит тебе, квартира в Роще – твоя, а мне остается… Господи, что мне там остается… Дом, да мамина старенькая квартирка…
– Да еще «Крутышка». Ну и домик у тебя неплохой, чего уж ты.
– Да? Я этот домик даже продать не могу! Потому что земля, на которой стоит домик, – оформлена на тебя! Ты специально так сделал, да? Признавайся – специально?!
Да, было дело, Дмитрий специально так сделал. И что плохого? Теперь он уверен, что с молотка дом не уйдет. Да ладно бы еще Семке или самой Даше, а то какой-то мутный Виктор здесь крутится…
– Даш, а ты уверена, что этот твой Виктор…
– Даже не начинай! Ты всегда людей за человеков не считал! – взвилась супруга. – А Виктор очень перспективный! Очень! И… Да! Сейчас он поживет немного здесь, а потом мы с ним уедем к нему в Америку и будем следить за карьерой нашего мальчика.
– Хорошо, – устал спорить Дмитрий. – Только давай так… Семка улетает через три дня. Эти три дня я живу в доме и никаких посторонних пап пусть пока здесь не живет. А потом… улетит Семка, и я ни на день не останусь.
– Ну… эта наша женская мягкосердечность! – с сожалением фыркнула Даша и вышла из комнаты.
Глава 2
Три дня пролетели, как один час. Все это время Дмитрий не отходил от сына, да и сам Семка был привязан к отцу, как никогда. Наверное, он знал, что мать с этим верблюдом летит в Америку, а вот когда он свидится с отцом, никто не знал. И вот уже пришел день отлета.
– Пап, может, ты не поедешь меня провожать? – спросил он, упаковывая компьютер в рюкзак.
– Почему? – не понял отец.
– Ну… Долгие проводы, лишние слезы…
– Не переживай, – фыркнула мать. – У нашего отца нет слез. Сыночка, ты там…
– Нет, сын, я поеду. А ты сядешь в самолет и будешь мне оттуда махать рукой.
– Хорошо, пап…
Вот интересно, насколько верные слова придумывают некоторые поэты. Опустела без тебя Земля… как мне несколько часов прожить? Да, Семка улетел, и вся планета стала пустой. Никого! Вот пустая – и все. Оставалась еще ма-а-а-ленькая надежда… малюсенькая, величиной с одну молекулу… Дмитрий надеялся: а вдруг сын поймет, что карьера – это еще не самое главное в жизни, и вернется… Ну вдруг? Он топтал в себе этот маленький лучик, пытался его заглушить, но… но тот упрямо не хотел гаснуть. Без надежды Дмитрию было бы совсем плохо.
Вересов зашел в аптеку, хотел купить снотворное, но ничего, кроме пустырника и валерианки, ему не предложили. Снотворное, наверное, было, но его отпускали строго по рецептам.
Оставалось старое народное средство. Вересов взял бутылку водки и поехал в дом, чтобы забрать вещи. С сегодняшнего дня он больше не должен проживать в доме. В их доме. Черт, а ведь могло бы быть совсем по-другому. Ну да чего теперь…
Покоробило то, что в столовой уже шарахался этот тип. Дмитрий прошел, не поздоровавшись.
– Даша! – тут же разорался новый хозяин. – Скажи своему мужу, что приличные люди здороваются!
– Витенька, что? – сбежала с лестницы Дарья.
Вот кому фиолетово всякие отлеты, прилеты. У нее своя жизнь, новая любовь. Тьфу ты!
– Дима? Мы же договорились! Что еще? – вмиг изменился ее тон.
– Свои вещи я могу забрать?! – рявкнул Вересов. – Договорилась она. Хоть бы спросила – как сын улетел.
– Как Сема улетел? – послушно повторила Даша.
– Не твое дело! – рыкнул Вересов и поднялся к себе. За ним неслышно поднялся Витязь. – Ладно, Витюха. Держись. Тебе здесь по-любому лучше. Я целыми днями на работе буду, кто тебя гулять будет выводить. А эти… не думаю, что они будут на поводке тебя выгуливать. Но… выпустят с утра, да и будешь весь день на участке. А это лучше, чем взаперти-то… Тем более сейчас конец апреля, не замерзнешь…