«Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса
Шрифт:
Такие голоса раздавались очень редко — трудно было с кем-либо говорить на эту тему без опасения попасть в «черный список» или быть заподозренным в «сотрудничестве с НКВД». Таких офицеров, как Пентковский, можно было пересчитать по пальцам.
Приведу пример, весьма показательный для атмосферы, царившей в наших лондонских кругах, атмосферы взаимной слежки, установленной лондонской «двуйкой» во главе с подполковником Гано, который продолжал оставаться ее шефом.
Янушайтис, которого определенные круги вновь предлагали послать на работу в Советский Союз и о котором вспоминал Сикорский, хотел со мной встретиться. Он назначил мне свидание… в Гайд-парке, чтобы избежать
В это время Андерс передал своему брату Тадеушу, жившему в Шотландии, драгоценности, купленные в Советском Союзе, чтобы он положил их в Шотландский банк на свое имя. Об этом я узнал лишь тогда, когда увидел банковские квитанции и перечисленные в них предметы.
Наше пребывание в Лондоне подходило к концу. Через несколько дней нам нужно было уезжать. На прощанье, поскольку «все было успешно решено», Сикорский устроил в ресторане гостиницы «Дорчестер» банкет, на котором присутствовало свыше двухсот гостей — поляков и иностранцев из дипломатических представительств. Прием продолжался несколько часов.
Мы прощались с Лондоном. У Андерса было отличное настроение. Он узнал слабости лондонского правительства, способ решения вопросов через штаб Верховного Главнокомандующего и совершенно перестал считаться с польскими властями. За доброту и непростительную слабость, проявленные Сикорским, он заплатил ему потом черной неблагодарностью.
В то же время можно было заметить, что Сикорский уже не владел положением, не был в состоянии справиться с различными трудностями, встающими на его пути, а лишь делает хорошую мину при плохой игре.
Итак, не решив вопросов вооружения, продовольственного снабжения, обеспечения медикаментами и медицинским оборудованием, мы отправились обратно в Янги-Юль.
Возвращались втроем: Андерс, Гулльс и я. Сначала мы полетели в Гибралтар. Здесь нам оказал сердечное гостеприимство местный губернатор.
Гибралтар — колоссальное укрепление, располагающее огромными военными возможностями. Крепость эта врублена в монолитную скалу, которая омывается с трех сторон морем и лишь небольшим, в несколько сот метров, перешейком соединяется с материком. Мы довольно подробно ознакомились с крепостью, в которой различное новейшее оборудование размещалось в помещениях, вырубленных в скалах иногда на глубину несколько сот метров. Огромные галереи тянулись километрами. Здесь находились также госпитальные палаты, склады боеприпасов и артиллерийское оборудование, позиции противотанковой и зенитной артиллерии.
Вместе с нами летел один из французских адмиралов вооруженных сил де Голля. Он также был приглашен губернатором Гибралтара на обед, а затем был нашим спутником при посещении крепости. Во время ознакомления с крепостью Андерс несколько раз замечал Гулльсу, что не следует показывать адмиралу такую крепость, как Гибралтар:
— Ведь французы из правительства Виши сотрудничают с Германией, а этот хотя и от де Голля, но кто его знает, не работает ли он на обе стороны.
Гулльс сначала очень удивился словам Андерса, а потом поблагодарил за сделанное замечание, которое, как он сказал, может быть верным [66] .
66
Каждый судит других по себе: среди польского руководства людей, «работавших на обе стороны», по всей видимости, было немало. (Прим.
После посещения крепости, уже вечером, мы вылетели на Мальту. Полет проходил ночью, так как это был самый «жаркий» для Мальты период, ежедневно по нескольку раз подвергавшейся налетам. Когда самолет был уже у цели, произошло замешательство: мы должны были произвести посадку, а между тем все еще продолжали находиться в воздухе и не снижались для приземления. Полет продолжался, хотя все мы знали, что бензина было в обрез. На вопрос, обращенный к экипажу самолета, никакого ясного ответа мы не получили. Наконец минут через двадцать «сверхпланового» полета нам объявили о посадке. Как потом выяснилось, экипаж по радио предупредили, что как раз в это время немцы бомбили Мальту. В час ночи мы при свете прожекторов приземлились на одном из аэродромов.
Сразу же после посадки все прожекторы были вновь погашены. Самолет заправился бензином, и при вспыхнувшем на минуту освещении мы взлетели, взяв теперь курс прямо на Каир.
Здесь Андерс задержался на несколько дней уже как инспектор армии.
Он провел смотр воинских частей, в частности Карпатского уланского полка, командиром которого был майор Бомбинский, противник Сикорского и в то же время большой приятель Андерса, позже ставший при нем офицером для поручений. Впоследствии этот полк был опорой Андерса.
Андерс опять нанес ряд визитов местным английским представителям и вел с ними переговоры. Затем министр Кэйси пригласил его на обед, а у генерала Окинлека состоялось официальное совещание по вопросам, связанным с организацией Польской армии. На прощанье Андерс получил заверение, что польские части, оставшиеся в Советском Союзе, тоже будут эвакуированы на Ближний Восток и войдут в состав английской ближневосточной группы войск.
Англичане, как и раньше, принимали Андерса весьма сердечно и оказывали ему большие почести, чем окончательно привлекли его на свою сторону.
После нескольких дней пребывания в Каире мы на английском самолете направились в Тегеран, где тоже провели несколько дней. Андерс посетил военные и гражданские лагеря, побывал в госпитале и т. д. Кроме того, он нанес ряд официальных визитов английским и иранским властям, в том числе шаху Ирана. Затем мы взяли курс на Ташкент, а оттуда уже на автомобиле вернулись в Янги-Юль.
Вторая эвакуация
На следующий день после нашего приезда состоялось торжественное чествование Андерса. Генерал Богуш распорядился отслужить по случаю благополучного возвращения командующего польскими вооруженными силами благодарственный молебен, на который был выведен весь местный гарнизон при полном боевом снаряжении. После богослужения состоялся парад, а затем званый обед. Андерс и Богуш обнимались специально для фотографа, чтобы остались «исторические» свидетельства.
Теперь Андерс уже не скрывал своих планов вывода польских частей из пределов СССР. В беседах на эту тему принимали участие генералы Токаржевский, Богуш, Раковский и ряд полковников во главе с Окулицким, Рудницким и Висьневским.
Пока Андерс находился в Лондоне, в Советский Союз прибыли новые группы офицеров из Англии, сообщившие множество новостей о том, что делается «в свете». Это были офицеры, в большинстве своем враждебно относившиеся к правительству Сикорского и поддерживавшие Соснковского. Одним из его наиболее ревностных сторонников был полковник Рызинский. Прибывших офицеров распределили по различным частям, так что они могли охватить своим влиянием всю армию.