Гобелен
Шрифт:
На следующий день в час дня Мадлен встретилась с Джоан перед Центром изучения генеалогии. Она предложила купить бутерброды и пообедать на развалинах аббатства Святого Августина.
Войти на его территорию можно было через маленькую лавку и музей, где были выставлены кое-какие археологические находки, сделанные в развалинах за прошедшие века. Когда им предложили наушники и кассету с экскурсией, Джоан вежливо отказалась, сказав, что справится с этой задачей не хуже.
По большей части экспозицию составляла работа каменщиков — смесь кельтской, римской и норманнской архитектуры. Джоан объяснила Мадлен, чем отличаются
Выйдя из музея, они оказались на широком зеленом поле размером с полдюжины футбольных стадионов. Каменные руины лишь отдаленно указывали на первоначальное расположение когда-то находившихся здесь монументальных строений. Однако это место обладало удивительной красотой и изяществом и, как и маленькая францисканская церковь, было пронизано ощущением благодати.
— Ты что-нибудь знаешь про ликвидацию монастырей? [10] — спросила Джоан, когда они уселись перекусить на каменных ступенях, которые когда-то вели на хоры.
10
Ликвидация монастырей и передача монастырских активов в ведение короны завершилась к 1540 г. Церковная собственность оказалась в руках английской аристократии, что создало экономическую базу для укоренения реформ и упрочения политического разрыва с папством.
— Честно говоря, я не занималась этим периодом. Мне гораздо больше известно о том, что происходило раньше. Насколько я понимаю, здесь была выдающаяся библиотека.
Мадлен не стала говорить, что про библиотеку аббатства Святого Августина она прочитала в записках вышивальщицы, жившей в одиннадцатом веке.
— Да, и она вся уничтожена — вероятно, ее сожгли, — Джоан печально вздохнула.
— Но неужели ничего из сокровищ не вывезли? Потерять огромный кусок истории в документах — настоящая трагедия.
— Мне кажется, несколько книг вошли в королевскую коллекцию, но исключительно из-за антикварной ценности, а не за великие знания, которые в них содержались. Позже эта коллекция положила начало комнате манускриптов Британской библиотеки. Хочешь верь, хочешь нет, но большую часть монастырских архивов продали из-за пергамента, его использовали для починки изделий из кожи. Только представь себе, как дыру в фургоне заделывают пергаментом, исписанным каллиграфическим почерком!
Мадлен покачала головой и улыбнулась.
— Существует много историй о том, как монахи тайно выносили из аббатства не только книги, но также золото и великолепные ткани, а затем прятали в деревенских церквях, — продолжала Джоан. — Ты совершенно права, в легендах наверняка есть доля правды. На самом деле среди пропавших сокровищ числятся останки самого святого Августина. Его кости, очевидно, находились в трех изысканно украшенных ковчегах и, разумеется, считались священными.
Мадлен прикусила губу, неожиданно подумав о том, что Лидия наверняка обожала слушать подобные истории. Словно прочитав ее мысли, Джоан сказала:
— Мы с твоей матерью много разговаривали об истории Кентербери. Городок ей очень нравился, она говорила, что чувствует себя здесь дома гораздо в большей степени, чем в Лондоне или Париже. Тебе наверняка известно, Мадлен, что она занялась изучением связей ее семьи с этим районом Англии. Твоей семьи, — поправилась она.
— Она не говорила мне про кузин, сестер Бродер, — нахмурившись, ответила Мадлен. — Неужели она только сейчас узнала об их существовании? Довольно странно.
— Да, пожалуй. Но такое нередко случается в семьях. В особенности если в прошлом существовала некоторая… отчужденность.
— Наверное, по работе вы часто имеете дело с подобными вещами, — сказала Мадлен и вопросительно посмотрела на нее.
Джоан рассмеялась.
— Да уж, тут ты права. И все же меня чрезвычайно интересует эта область исследований.
— А что она искала в архиве? — спросила Мадлен.
— Насколько мне известно, ничего определенного. Удалось установить, что Бродеры были купцами во времена королевы Виктории, хотя в основном твоя мать знала об этом по рассказам твоей бабки. Я думаю, она пыталась найти какие-нибудь книги, касающиеся развития основных отраслей промышленности в Кентербери на рубеже столетий, хотя особой надежды у нее не было. Когда я получу ответ из Центрального архива в Лондоне, сразу же свяжусь с тобой, договорились?
Мадлен с благодарностью улыбнулась.
— Вы меня очень поддержали, Джоан. Сомневаюсь, что я смогла бы пережить эти несколько дней без вас.
— А я — без тебя, дорогая.
Джоан отвернулась, глядя на развалины сбоку.
— Думаю, мы обе неплохо справились, — сказала она, с трудом сдерживая охватившие ее чувства. Через несколько секунд она взяла себя в руки и повернулась к Мадлен. — Я хотела тебе кое-что сказать… хотя это очень трудно, потому что я не знаю, какие отношения связывали вас с Лидией. Когда умерла моя мать, многие годы после ее смерти меня переполняли противоречивые чувства, мне казалось, что она меня бросила, меня преследовали слова, которые я так и не успела ей сказать, и множество других печальных мыслей. Но в конце концов я поняла, что ее жизнь и смерть — это события, не связанные со мной, и я была не в силах их контролировать. Я нашла способ общаться с ней… сердцем. У каждого из нас это происходит по-своему, но, возможно, что-то общее все-таки тоже есть.
В среду Мадлен решила, что поедет в Кан в субботу. Ее отпустили из университета без обязательств вернуться к определенной дате, но мысли о работе помогали отвлечься от печальной реальности. Ей стало ясно, что до конца недели она не успеет все сделать и закрыть коттедж. Нужно было еще прочитать завещание, которое Лидия предусмотрительно составила, и Мадлен уже связалась с адвокатом, сообщив ему, что сможет приехать во время зимних каникул. Секретарша сказала, что ей пришлют письмо с указанием времени встречи.
Приняв это решение, Мадлен оставила в покое ящики и шкаф с картотекой в гостиной. На полу уже и без того повсюду валялись стопки папок, листки с записями и вырезки. Вместо того чтобы и дальше предаваться медленному и чрезвычайно непростому изучению многолетних трудов Лидии, она провела четверг, гуляя по Кентербери. Карту с собой она на этот раз не взяла.
Бродя по боковым улочкам, мимо закрытых магазинов, пристроившихся среди бесконечных рядов плоских террас из серого кирпича, Мадлен пыталась представить себе Кентербери, каким его знала Леофгит. Мастерская вышивальщиц, из окна которой она наблюдала за жизнью аббатства Святого Августина, должна была находиться неподалеку от коттеджа Лидии. Женщина, написавшая дневник, наверное, ходила по тем же улицам, что и Мадлен. В те времена они были немощеными, дома строили из прутьев и глины, с дымящими трубами, а на улицах играли оборванные дети.