Гоблины. Жребий брошен
Шрифт:
Ева Владимировна оказалась миниатюрной брюнеткой неопределенного возраста — ей могло быть как 18, так и 28. Раскованная, очень смешливая и непосредственная, пестрящая обилием татушек и пирсинга, щедро рассыпанных по загорелому телу, госпожа Неизбежная являлась весьма благоприятным материалом для лёгкого флирта с интересным продолжением. Так что было непонятно, какая-такая чёрная кошка в свое время пробежала между нею и Тарасом. Охмурить такую девушку, как показалось Мешку, было легче лёгкого. А уж «за обидеть» — и язык не повернётся, и рука не поднимется.
Все скамейки
— …Костик Гронский, он вообще странный был товарищ. Такой, знаете, малёхо на голову пришибленный.
— Как же ему, такому пришибленному, доверяли отдел политики в одной из ведущих городских газет?
— Да нет, в профессиональном плане у него всегда всё было «по пять». Но вот что касается остального… Особенно, в вопросах общения с женщинами. По большому счету, пока к нам не устроилась Дашка, мы вообще были уверены, что Гронский — педик. Ни разу, ни с кем, ни с одной. Ни взглядом, ни полунамеком. У нас выпускающая редактор на спор как-то попробовала его напоить и соблазнить.
— Получилось?
— Не-а. Ни фига не вышло.
— А у Даши, выходит, вышло?
— Не то слово! — соглашаясь, кивнула Ева. — Гронский как только ее увидел: всё, человека словно подменили! Уж так он за Дашкой ухаживал, уж так вился — как кошак вокруг сметаны круги нарезал. А какие подарки дарил! Хошь — золото, хошь — поездки за границу. Про всякие там лютики-цветочки — просто молчу.
— И что Даша?
— А чего Даша? Покобенилась с полгодика, повыпендривалась, а потом решила, что от добра добра не ищут. Как говорит наша выпускающий: «Не бывает женщин, которые не любят драгоценности — есть женщины, которые просто не привыкли их носить.» Ну, вот Дашка и сдалась. В смысле, дала ему. Когда же это было? Где-то в июле прошлого года… В общем, неважно. Короче, переехала она к нему. А уже в августе сбежала.
— Во как!
— Ага. Гронского тогда как раз в командировку отправили, в Москву. А Дашка пришла в редакцию, написала заявление по собственному, настояла, чтоб без двухнедельной отработки, собрала пожитки и в тот же вечер рванула к матери, в Вологду. Только ее и видели.
— Что же у них там такое стряслось? Почему вдруг так?
— Знаете, Андрей Иванович, Гронский оказался, — Ева инстинктивно понизила голос до полушепота, — оказался самым натуральным извращенцем!.. Ой! Только вы никому про это, ладно?… Короче, Дашка мне под огроменным секретом рассказала, что он ее та-а-акие вещи заставлял делать! Уж сколько я на своем веку порнухи повидала, но что бы такое!!.. Прикиньте: он ей…
Ева покосилась на сидящих рядом дедков и доверительно склонившись к Андрею, так что ее упругая немаленькая грудь плотно упёрлась ему в плечо, нашёптывая, принялась посвящать его в интимные
Закончив свой рассказ, она чуть отодвинулась и, заглядывая Андрею в лицо, не без доли лукавства, поинтересовалась:
— Можете себе представить что-то подобное?
— Если честно — не могу, — признался Мешок.
— Вот и я не могу! А Дашке приходилось это делать. Потому как, если она отказывалась, Гронский её избивал и унижал всячески… Вот такой у нас пай-мальчик работал. Всё-таки правду люди про тихий омут говорят. Только здесь уже даже не черти — тут бесы водятся.
— И как Гронский отреагировал на бегство Даши?
— Первые несколько недель ходил по конторе просто бешеный. Взгляд безумный, глаза кровью налитые. Отдел кадров так совсем затерроризировал: всё пытался адрес Дашкиной матери в Вологде заполучить. Его в редакции эти дни за версту обходить старались. А тут вернулся из отпуска начальник отдела культуры, Петька Сизов. Он про эту историю не знал ничего, ну и с дури поинтересовался: как жизнь, как Даша — обычный, ничего не значащий трёп в курилке. А Гронский на него с кулаками набросился — видимо, решил, что Сизов прикалывается. В результате у Петьки сотрясение мозга и нос переломанный. Менты собирались уголовное дело возбуждать, да Петька пожалел дурака — не стал заяву писать. В итоге Гронского просто уволили.
— И с тех пор…
— Нет. Где он сейчас и чем занимается, лично я не знаю. Да и знать не хочу.
— М-да… Прямо страсти из индийской фильмы! Роковая любовь!
— Роковая — не то слово. Когда у них с Дашкой всё еще только раскручивалось, Костик, в порыве страсти даже татушку себе наколол. На левую руку.
— И что там было изображено? Неужто любовь и голуби?
— Да нет. Там дурь какая-то. Восьмерка на боку.
— Восьмёрка? — напрягся Андрей. — А, может, знак бесконечности?
— Не знаю. Может, и знак.
— А Гронский случайно не говорил, почему он наколол себе именно этот символ?
— Нет. А спрашивать, сами понимаете, вроде как неудобно.
— Понимаю… Ева, а у вас случайно нет фотографии Даши?
— Надо дома в компе порыться. В принципе, с какого-нибудь корпоратива должна была остаться.
— А вы не могли бы…
— Если найду, сегодня же скину вам по электронной почте. Если, конечно, — девушка игриво скосила глаза на Андрея, — если адресочек оставите.
— Обязательно. Адрес самый простой: meshok@yandex.ru. Запомните?
— Запросто. А почему «Мешок»?
— Это мой, жутко секретный, оперативный позывной, — серьезно ответил Андрей. — Так что, надеюсь…
— Я никому! Вот честное слово! — купилась на бесхитростное доверчивая Ева.
— Верю. Ну что ж, Ева, огромное вам спасибо! За то, что сразу откликнулись, за то что помогли. Очень приятно было пообщаться.
Девушка кокетливо опустила глазки и довольно промурлыкала:
— Мне тоже очень приятно. Если честно, я и не думала, что в милиции ещё остались столь обходительные и интеллигентные сотрудники. А то был тут у меня, в свое время, один знакомый опер. Шевченко фамилия.