Год колючей проволоки
Шрифт:
— Короткий.
— Сейчас…
Негр погремел ключами, открыл один из шкафов и извлек из них на свет два «Булги» — один под 7,62 с прикладом как у «АКС» старой модели — второй под 5,56 с прикладом как у «Галиля», да еще с небольшим прицелом «Красная точка».
— Не истек срок еще — да явно не придут. Бери.
Нулан взял второй из предложенных, под 5,56. В цевье был встроенный фонарь, что само по себе очень удобно.
— Третий класс?
— Он самый. Я, кстати, запамятовал — у тебя лицензия на третий класс есть?
— Должна где-то быть. Дома, наверное, оставил.
— Я так и думал…
Оставалось выбрать нечто, напоминающее снайперскую винтовку, тут вообще выбор был огромный — четыре шкафа с самыми разными охотничьими карабинами и винтовками: в основном «Ремингтон-700», но хватает всего — «Кимбер», «Сэвидж», «Винчестер». Из полуавтоматики много китайского — даже «М14» есть китайские, есть китайские и румынские — «Дракула» — клоны «СВД», есть пара
— «Ремингтон»?
— Он самый. Двадцать пятая модель, не так давно стали делать. По сути тот же «Мк11», только дешевле чуть ли не вдвое. Вроде как для охоты — но тут видишь, окраска «пустыня», причем заводская. И прицел — «Леопольд», стандартный.
— А магазин?
— На пять. Если берешь — найду парочку от «Найта» на двадцать — подойдут. Сошки в комплекте…
Штаб-сержант повесил винтовку на плечо.
В еще одной комнатушке, совсем маленькой, где лежали документы, они осмотрели оружие. Все, конечно, было не в лучшем состоянии, за ним не ухаживали, так, как это принято делать в армии, но не было ничего критического. У «Ремингтона» ствол оказался почти новый.
Ко всему этому Нулан приобрел ночной прицел русского (на самом деле белорусского, но здесь все, что шло из стран СНГ, проходило как русское) производства с боковым креплением как раз для «АК-47», и патроны — барнаульские калибра 7,62 и «Прво Партизан» — югославские — остальных калибров. Для снайперской винтовки он приобрел пять коробок желто-зеленого «Ремингтона». Еще он приобрел большой набор для чистки оружия.
— Бесшумного ничего нет?
— Парень, у тебя неприятности, — заявил негр, испытующе глядя на него.
Нулан ничего не ответил.
Вздохнув, негр вышел и вернулся с коробкой, увесисто плюхнул ее на стол. В коробке лежала «Беретта-Вертек», девятимиллиметровая, с глушителем от «AAC», который не наворачивается на ствол, а закрепляется специальным замком.
— Дарю. Не делай глупостей.
Нулан отсчитал еще полторы тысячи долларов.
— Я-то их не делаю. Их почему-то постоянно делают другие.
Попросив своего друга пока упаковать оружие, штаб-сержант вышел на час — и вернулся не пешком, а на колесах. На стоянке подержанных машин он купил большой старый «Шевроле Тахо» девяносто девятого года выпуска, такие машины жрали много бензина и поэтому продавались за бесценок — за этот он отдал три тысячи долларов. Это была простая и прочная машина, не требующая особого ухода, большая и проходимая, при необходимости в ней можно было даже переночевать. Все оружие он положил в багажник, накрыл его пледом. На прощание пожал другу руку.
Шериф Хаггис сидел в своем кабинете, включив настольную лампу, и тупо смотрел на лежащее перед ним дело. В деле уже было более чем достаточно информации — вот только до ареста было пока далековато. Личности ублюдков, которых они пробили по компьютеру, говорили о том, что к бойне в кафе прямо причастны мексиканские наркогангстеры.
Хосе, Альфредо и Мигель. Со значительной долей вероятности компьютер установил их как Хосе Парраса, Альфредо Бентеса и Мигеля Карио. Хосе Паррас — бывший мексиканский морской пехотинец, прошел специальную подготовку, по ее прохождении разорвал контракт. Мигель Карио — работал какое-то время дорожным полицейским, уволен «без оглашения обстоятельств» — это когда все знают, что парень возит в полицейской машине мешки с кокаином, но никто не может ничего доказать — и его просто увольняют «по соглашению сторон». В Мексике нередко происходило такое — при необходимости перевезти крупную партию кокаина его клали в мешки, полицейский «из своих» кого-то арестовывал, надевал наручники, а в багажнике — кокаин. Если такую машину остановить — все выглядит законно, полицейский арестовал наркоторговца с кокаином и везет его до отделения. Вот и этот… сначала работал на наркомафию тайно, потом его уволили, и он стал работать явно. Последний — интереснее всех, не работал в полиции, не служил в армии, зато на него есть информация, что он является членом организации, ставящей целью отторжение у США части территории с провозглашением на ней государства Атцлан, и придерживается коммунистических взглядов. Если первые двое еще как-то могли пройти границу, — а теперь всех, кто проходит границу, проверяют на отпечатки пальцев, — то как попал сюда этот молодой коммунист, у которого есть запрет на въезд в США, — было совершенно непонятно. Установили, что машину, на которой эта несвятая троица передвигалась по США, взяли несколько дней назад напрокат в Сан-Антонио на имя некоего Бедрегаля, уплатили наличными за четырнадцать суток с возможным последующим продлением. Насчет оружия, гильзы от которого собрали и отправили на экспертизу, информации не было. Или — почти не было: ДЕА не обязана сообщать о ходе расследования простому провинциальному шерифу, на территории которого все это произошло.
А вот пистолет, «рюгер» с тяжелым «бычьим» стволом — пробили. Мария лопнула и раскололась до конца — выглядело все до безумия глупо и дико, но так выглядят большинство убийств. Двое парней, разгорячившись пивом, начали приставать к девчонке, тут появился ее брат и бандиты с ним. Брат начал разборку, вытащил тот самый нож, который там нашли, — один из парней достал пистолет и начал в ответ стрелять. Сложно даже квалифицировать то, что произошло, как убийство — в конце концов, нож первым достал Хосе Мария, а шериф отчего-то подозревал, что здесь Мария солгала — тот парень, Генри Боун, скорее всего, не просто выхватил пистолет и открыл огонь. Скорее всего, он просто сказал им, чтобы они уходили, бросили нож… хотя могло быть всякое. Тем более — у одного из бандюков в руке зажат был пистолет… хороший адвокат без труда все подведет под необходимую оборону, тем более что у одного был нож, у второго пистолет, двое из Котов проходили пробацию. [32]
32
Работа с несовершеннолетними, склонными к криминальным действиям. Не связано с лишением свободы. Ближе всего к этому понятию находится работа инспектора по делам несовершеннолетних в России.
Шериф работал в правоохранительных органах больше тридцати лет и знал, что четыре десятых убийств вовсе не похожи на то, что описывают в детективах. Обычно это выглядит так: родственники или знакомые, часто уже употребившие спиртное, начинают о чем-то спорить. Две самых распространенных фразы, которые шериф слышал от убийц: первая — «я не хотел», вторая — «ну почему он(а) так настаивал(а) на своем». Шериф умел различать людей, понимать мотивы, движущие ими, и видел, что большинство из тех, кто совершил убийство, и вправду не хотели этого делать и даже не думали это сделать еще за пять минут до того, как они это сделали. Он видел, например, старика, которому было восемьдесят три года, — поссорившись, он толкнул свою восьмидесятиоднолетнюю жену, а та, падая, ударилась головой и умерла. Ну и как наказывать этого старика? Шерифу было больно и грустно от того, как легко порой прерывается человеческая жизнь и из-за каких пустяков это происходит.
Еще пять десятых убийств — причем эта доля постоянно увеличивается — совершается шпаной. В основном это негры и мексиканцы, но хватает и белых. Наглая, отмороженная шпана с дешевыми револьверами, и преступления, которые они совершают, — это преступления шпаны. Подбежать на светофоре, наставить ствол револьвера на водителя дорогой тачки и потребовать выметаться. Ограбить и избить бедолагу, по ошибке забредшего не в тот район. Взломать замок и проникнуть в помещение, жилое или складское, в надежде чем-то поживиться. Наставить пистолет на кассира заправочной станции. Просто ограбить человека ночью на улице. Все это опасно, но в то же время такие преступления плохо продумываются и сравнительно легко раскрываются, если ты работаешь на территории не первый день и у тебя есть какая-никакая агентурная сеть. Жестокость этих крысят сиюминутна, чаще всего, когда грабеж перерастает в убийство, — это от страха, от паники, они сами не знают, кой черт их дернул нажать на спусковой крючок. Это их, конечно, не извиняет, и срок, какой им дают, а то и высшую меру — все это вполне заслуженно.
Но вот здесь было кое-что другое. Те трое мексиканцев, которые, не колеблясь ни секунды, выхватили пистолеты и устроили бойню, а потом заживо сожгли паренька — это совсем другое кино. Это волки в человеческом обличье, они рыскают рядом с нами, и каждый, кто находится рядом с ними, — находится в опасности. Это люди, для которых самые жестокие и безумные действия являются нормой, для кого лишить жизни человека так же легко, как для кого-то другого выпить чашку кофе. Парень пытался бежать, и они выстрелили ему в спину, а потом, не удовольствовавшись этим, посадили его в бочку, налили в бочку бензин и подожгли. То, что на них нет судимостей, — все это ерунда, судя по их действиям, подобные вещи они делали не раз, Нат Нулан не первый, кого они убили и сожгли. Шериф знал, как это делается, — вместо бензина используется солярка, и человек медленно сгорает живьем, так что до грудной клетки все обугливается. Они делают это для того, чтобы внушить людям ужас перед ними, это то же самое, что и терроризм, корень слова «террор», «ужас» на латыни. Шериф не понимал, почему эти люди пользуются услугами адвокатов, сидят пожизненное в тюрьмах, а в мексиканских тюрьмах можно заполучить и понюшку кокаина и девочку, только заплати. По его мнению, в отношении таких людей следует возродить старую добрую техасскую традицию — объявление вне закона. Теперь личность любого человека можно быстро установить с помощью отпечатков пальцев, ошибки быть не может — и если человек объявлен вне закона, то его нужно немедленно повесить без суда. Вот тогда-то и задумаются те, кто сжигает людей в бочках заживо, — а стоит ли делать это. Ничто другое в отношении их не действенно, только старый добрый страх, подобный тому, какой они внушают людям. Пока в городах не будет виселиц с наркоторговцами на них — с наркотиками не справиться.