Год колючей проволоки
Шрифт:
— Да… так точно.
Морпех присвистнул
— Я был знаком с одним парнем, он служил в Кэмп Леджун. Его имя Том Гэтуик, не твой родственник?
— Это мой отец, сэр.
Морпех снял очки и положил их на стол.
— А не шутишь? И как он поживает?
— Торгует бензином и товарами для рыбалки и охоты, сэр. Все для фермеров.
— Интересно. А пенсию он получает?
— Да, сэр, за Залив. Его тогда признали ограниченно годным, он и ушел.
— Не шутишь — подвел итог морпех — давай руку. Сын ганни Гэтуика здесь всегда желанный гость. Хочешь служить как отец?
— Да, сэр — рекрут поморщился, рукопожатие было сильным. Очень.
Морпех покачал головой
—
10
Правое дело, операция по вторжению войск США в Панаму 1988 год.
— Да, сэр.
— Вот и хорошо. Придешь через три дня. Что с собой брать, знаешь.
На улицу Джим Гэтуик вышел уже рекрутом Корпуса морской пехоты США — и поэтому он направился прямо по улице, на этих мексиканских ублюдков, и направился с таким выражением лица, что все сразу стало понятно. Он шел на них как ледокол идет на таран льдин, яростно и неукротимо, глядя им прямо в глаза.
И мексиканцы, на счету двоих из которых были убийства, в присутствии своих девчонок молча расступились перед ним.
В одном из окон вербовочного пункта шевельнулась штора.
Мастер-сержант Корпуса морской пехоты США, неторопливо вернулся за стол, свернул сигарету — он предпочитал самостоятельно свернутые сигареты, которые набивал отборным турецким табаком, безо всяких там отдушек и добавок, которые нужны только педикам. Не спеша выкурил сигарету, окутавшись сизым дымом, потом затушил окурок в пепельнице, которую держал в ящике стола — политкорректность! — открыл окно, чтобы проветрить помещение. Потом, подвинув к себе пакет документов, заполненных рекрутом Гэтуиком — снял трубку со старомодного телефонного аппарата, начал набирать номер, который помнил наизусть, и которого не было ни в одном общедоступном телефонном справочнике.
— Майора Андерсона — сказал он в трубу — это Хилл. Срочно… Да, сэр, это Хилл. У меня здесь есть кое-что интересное, с большими перспективами. Джим Гэтуик. Гольф-Альфа-Танго-Виски-Индия-Чарли-Кило. Так точно. Да, он самый. Парень показался мне дельным, сэр. Так точно. Да, спасибо, сэр. Семпер фи.
В последнее время в Соединенных штатах Америки стала проявляться проблема — несмотря на прирост населения, на превышающую европейский уровень рождаемость, как-только до чего то доходило — так выяснялось, что не хватает людей. Когда вошли в Ирак — стало не хватать людей. Как-только вошли в Афганистан — стало еще хуже. Почему-то в Америке последних лет все хуже и хуже обстояли дела с людьми.
Но все таки люди были. Потому что Соединенные штаты Америки были великой державой. Этого у них было не отнять.
11 июня 2014 года
Пустыня Негев, Израиль
— Держи ниже.
— Так точно.
Ударный самолет ВВС Израиля F15 Raam (Strike Eagle), модернизированный до уровня Block 20 — более мощная радарная система с элементами от F35, наведение на цели через постоянный канал обмена данными со спутниками США, более мощные и надежные двигатели, частично сниженная радиозаметность — демоном несся над ночной пустыней, иногда опускаясь до тридцати футов над землей. Пилотом был Давид — в который раз подполковник видел, что Давид — пилот от бога, он отключил режим огибания рельефа местности и вел машину на скорости чуть ниже звуковой на таком расстоянии от земли, в обстоятельствах оных ему бы просто оторвали голову за это. Но сейчас от него требовалось именно это, более того — за его спиной сидел полковник (звание присвоили совершенно неожиданно, вызвали в Тель-Авив, пожали руку и вручили новые погоны) Иеремия Эгец, тоже пилот от бога, который сейчас исполнял обязанности оператора систем вооружения. Став комэском, он решил, что должен знать работу не только пилотов, но и операторов боевых систем.
— Левее. Радар прямо по курсу.
Самолет чуть заметно прянул влево, в кабине замигал датчик облучения радаром.
— Поймали? — напряженно спросил Давид
— Еще нет. Луч рассеянный. Он что-то видит, но не может понять что именно. Еще левее, зайдешь с разворотом.
— Он не унимается.
Индикатор продолжал мигать.
— До разворота три… два… один… Пошел!
Машина развернулась резко до предела, замигал еще один датчик — критическая высота.
— Выполнил.
— Спокойно. Я начну отсчет.
И в этот момент раздался резкий звонок системы оповещения — оператор радара перевел его из режима сканирования в режим прицеливания.
— Есть захват.
— Работай! Ты успеешь! Пять-четыре-три-два-один-подскок!
Самолет рвануло вверх так, что их прижало к креслам, желудок ушел куда-то туда, где помещаются отходы от его работы. У полковника Эгеца потемнело в глазах — все таки не мальчик, хватит хулиганить — но он успел выполнить работу. Так и не включая радар, он нанес удар — почти одновременно высокоточными планирующими бомбами по назначенным целями и ракетами ПРР — по захватившему их радару. Самолет тряхнуло — учебные боеприпасы отделились от подвесок, он разом полегчал на треть и сейчас рвался в небеса. И тут желудок рванулся в обратный путь — Давид перевернул самолет и с пугающим ускорением рванулся обратно к земле, перевернув самолет вверх тормашками…
Сукин сын…
Самолет, выпустив тормозные парашюты остановился на самом конце взлетной полосы базы 69, от колес шел дым. Медленно получил на стоянку, чтобы освободить полосу. Двое в кабине — пилот и оператор систем огня медленно приходили в себя.
— Чертов сукин сын… — сказал полковник
— В этот раз кое-что удалось сделать — необычно серьезным для него тоном заявил Давид — уже лучше.
На машине подлетели несколько пилотов, мгновенно выставили две легкие алюминиевые лестницы. Полковник наощупь нажал, чтобы открыть фонарь.
— Иеремия, с тобой все в порядке? — сунулся в кабину штурман эскадрильи.
— Жить буду. Помоги…
— Сейчас. Там к тебе люди из Тель-Авива приехали.
Полковник так и вышел к ним — не снимая летного комбинезона, это была не рисовка, просто не было ни времени ни сил его снять.
— Генерал…
Генерал Амос Ядлин, бывший пилот, ставший разведчиком, а потом снова пилотом — то-то все тогда удивились — покачал головой.
— Ты не в том возрасте, чтобы летать.