Год палача
Шрифт:
Минуты через две майор тихо выдохнул:
– Да, Александр Михайлович, припоминаю…
– Отлично! Может, ты скажешь, что было в этих документах?
– Только очень приблизительно, ведь Николай прислал мне довольно толстую папку и несколько компьютерных дискет… К тому же теперь это не имеет значения, раз самих документов у нас больше нет. Нет доказательств, товарищ полковник… – Марьин виновато взглянул на собеседника и с горечью спросил: – Не могу понять, Александр Михайлович, как они узнали о существовании документов и о нашем разговоре? Кроме нас с вами, об этом никто не имел представления, даже мои ребята…
– Над этим и я ломаю голову, – нахмурившись, ответил Дедов, а затем спросил в свою очередь: – А сам–то что думаешь?
– Ну, с нашей стороны утечка исключена, значит, кто–то вел слежку за нами обоими… Но, Александр Михайлович, мы говорили у вас в кабинете… – внезапная догадка встревожила Марьина, сразу отразившись на его лице, – значит, нас прослушивали… Думаю, что микрофон был установлен задолго до этого и, возможно, не только у вас.
– Правильно, Максим, я тоже так решил, но… Проверка показала, что все чисто.
– Ничего?
– Ладно, майор, с этим мы разберемся обязательно. Ты мне вот что скажи, ты не делал копий с… посылки Смирнова?
– Нет, не делал… – тихо ответил Марьин. – А что?..
– Да нет, ничего. Единственно, твоя квартира в то утро сгорела. Поджог. Но ты не волнуйся, к твоему выходу отсюда она будет как новенькая. Ребята занимаются ремонтом, а начальство решает вопрос с выделением компенсации.
– Значит, поработали основательно? Интересно, кто все это организовал?
– Кто бы ни был, а ниточка–то ведет к нам, Максим, в Управление. Посторонний не смог бы установить аппаратуру в наших кабинетах. Соображаешь?
– Горбачёв?!
– Похоже, ты был прав. Но улик–то опять нет! Ничего, я выведу эту сволочь на чистую воду. А ты выздоравливай побыстрей, мы с тобой ещё поработаем, повоюем. – Дедов пожал Марьину руку и встал со стула. – Главное – вспоминай побыстрее, а раны заживут, – ободряюще подмигнув, он направился к выходу.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась женская фигурка в белом халате и с полными пакетами в обеих руках. В палату она вошла пятясь и отбиваясь от медсестры, чей голос слышался за дверью.
– Куда вы, девушка! – строго выговаривала та. – К пациенту нельзя, только самым близким родственникам…
– А я и есть самый близкий… Я жена, – негромко ответила девушка, решительно прекращая диалог и пытаясь закрыть за собою дверь. Обернувшись, она встретилась с удивленным взглядом Дедова и вспыхнула смущенным румянцем, но тот мгновенно все понял и подмигнул ей. – Александр Михайлович, скажите, что мне можно… – с мольбой в глазах попросила посетительница.
Дедов, еще раз подмигнув, шагнул в коридор, и там зарокотал его глубокий голос:
– Извините, но эта дама действительно жена пациента. Я вас очень
прошу, пусть они поговорят. Ничто так не залечивает раны мужчины,
как любовь женщины…
– Ну, хорошо, только ненадолго, – уже мягче согласилась медсестра.
А Марьин в это время с удивлением смотрел на вошедшую. Наконец узнал её и радостно воскликнул:
– Ирина?! Ты?..
– Я, Максим Максимович, – ответила девушка, подходя ближе к кровати и с нежностью разглядывая его. – Извините, что пришлось представиться вашей… женой. Но иначе сюда не проникнуть, а я очень хотела вас видеть, да и ребята передали кое-что…
– Спасибо, милая, присаживайся… – с благодарной улыбкой прервал её Марьин. – Я рад, что ты пришла навестить меня. Сколько же я валяюсь? Уже не помню…
– Сегодня двадцатый день, – тихонько ответила Ирина и сочувственно посмотрела на него, – пятое ноября. Ничего, Максим… Максимович, вы поправитесь.
– Зови меня Максимом. Я ведь не такой уж и старый, – чуть улыбнувшись, сказал Марьин, наблюдая, как Ирина выкладывает на тумбочку фрукты и сладости.
Девушка взглянула светящимися глазами.
– Хорошо, Максим… Можно приходить к тебе каждый день?
– Я был бы счастлив, – ответил он, чувствуя, как быстрее начинает биться сердце. Помолчав с минуту, Марьин сказал совсем тихо: – Ты мне нужна, Ирина. Очень нужна…
* * *
Несмотря на оптимистичные прогнозы врачей, лечение затянулось и Марьин выписался из больницы за пару дней до Нового года. За ним приехали Ходаков и Ирина, которая привезла ему теплую одежду. Память понемногу восстанавливалась, хотя ещё оставались многочисленные "тёмные пятна". После бурных и радостных приветствий Ходаков распахнул дверцу машины и сказал:
– Садитесь, Максим Максимович, отвезу с ветерком! У нас для вас большой сюрприз приготовлен!
– Ты меня совсем заинтриговал, Василий. – Марьин с наслаждением вдыхал морозный воздух и, словно музыку, слушал скрип снега под ногами. День был чудесный – морозный и солнечный, и настроение – ему под стать. Усадив Ирину, он разместился рядом с ней на заднем сиденье и шутливо воскликнул: – Трогай, ямщик!
Машина резво взяла с места и выехала на улицу. Марьин поглядывал в окно на предновогоднее убранство города и суету горожан, спешащих по магазинам, чтобы запастись к празднику всем необходимым. То тут, то там попадались пешеходы, несущие на плечах пушистых зелёных красавиц.
– Что нового на службе, Василий?
– Да вот недавно закрыли дело Смирнова, Максим Максимович, – немного смущенно отозвался Ходаков. – Дед поручил мне всё закончить и поставить на нём точку. Пришлось выполнять. Вы уж извините, что без вас…