Год зеро

Лонг Джефф

— Кто вы? — спросил Натан Ли.

— Я всего лишь хочу поблагодарить вас.

— За что?

— За ваш вклад.

— Мой вклад во что?

— В то, что вы назвали розыгрышем, — ответил голос.

И умолк. Натан Ли крикнул в динамик на потолке, прося незнакомца вернуться. Но ответила лишь тишина. Он замолотил в дверь — никто не реагировал.

На следующее утро, когда медсестра заговорила с ним через переговорное устройство, Натан Ли спросил, как звали психиатра, беседовавшего с ним по ночам. Она проверила записи и не обнаружила такого врача: не было

ни ночных психиатров, ни вызовов в это время суток. По ее интонации Натан Ли догадался: она решила, что у него галлюцинации. У нее почти все пациенты такие.

Накануне выписки Миранде разрешили ему позвонить. Содержащиеся здесь были лишены общения с близкими. Официальной причиной было то, что санобработка означала «разбор полетов» после выполнения задания и неразглашение служебной информации. На самом деле, как подозревал Натан Ли, власти не хотели, чтобы друзья и родственники видели вернувшихся с задания такими нервными и издерганными. А за время санобработки психиатры укрощали упрятанных в карантин.

Встроенный в стену монитор компьютера Натана Ли ожил, и на экране возникло лицо Миранды. Видеокамера округлила очертания ее скул. Она выглядела какой-то другой — здоровее, что ли. Он уловил это не сразу.

— Твои две недели почти вышли, — радостно сообщила она.

Он сел на кровати, сонный и мрачный. Глаза резал отраженный металлическими стенами свет. Голова была тяжелой от слишком долгого сна.

— Миранда… — проговорил он.

— Это настоящий загар? Ты сейчас смахиваешь на жиголо.

Она связалась с ним со своего «кухонного» компьютера. Натан Ли определил по длинным теням, что близится вечер. Миранда ела тост, стараясь держаться непринужденно, словно это был всего лишь очередной разговор из длинного списка.

— Я по тебе соскучился, — сказал он.

— Мне рассказали про твою дочь. Сочувствую.

Он словно поглупел от долгого бездействия.

— Что там на воле происходит? Говорят, какие-то паломники.

— Ну да. Бедолаги…

Натан Ли решил не уточнять.

— Не стоило посылать за мной капитана, — сказал он.

— Я тут ни при чем, — ответила Миранда. — Никогда не стала бы его просить. Он сам вызвался. Сказал, есть причины. Помнишь, у него произошла трагедия?

Натан Ли молчал.

— Это была благородная попытка, — сказала Миранда. — Обреченная, но возвышенная.

Натан Ли отвернулся от экрана. Он хотел не благородства, а простоты. Не желая больше испытывать тяготы и лишения, он мечтал о мягкой постели и горячей ванне. Люди восхваляли его смелые деяния, красивые душевные порывы, не понимая: он только и делал, что бежал от собственных оплошностей и ничтожности. Всю свою жизнь он страдал от недовольства собой.

— Окс уехал, — сообщила она. — Если тебе это интересно.

Миранда чуть подалась к экрану, словно желая разглядеть его реакцию.

«Окс».

— Что ты с ним сделала?

— Не я. Мой отец. Он здесь.

— Эббот приехал из убежища?

— Прилетел на вертолете. Хочет довести кое-что до ума.

О стольком надо было поговорить. Внезапно Натан Ли почувствовал, что больше не может ждать, когда его выпустят отсюда.

— Куда уехал Окс? — спросил он.

— Убрался прочь. Вниз, в долину. Успел унести ноги до того, как его депортировали. Камеры наблюдения зафиксировали, как он переходит реку по мосту. Никто не знает, куда он направился. — Она помолчала немного. — Собираешься пойти за ним?

Ему это не было нужно. Окс для него умер. Было множество способов констатировать это. Натан Ли выбрал очень осторожный:

— И потерять тебя?

Этот ответ оказался правильным. Ее губы приоткрылись, но слов она не нашла.

— Нам надо поговорить, — сказал он.

Его кошмары о море вернулись. Он часто видел во сне детей, а сам покидал корабль, отрезая себя от обреченных. А если бы он спас их?

Миранда подалась почти вплотную к камере. Экран исказил ее лицо.

— Не сейчас, — проговорила она. И улыбнулась. — Я тебе столько расскажу. Готовься. Я за этим и позвонила. Держись. Отец хочет познакомиться с тобой.

— Со мной?

— Сказал, это важно.

И тут до него дошло: ее лицо округлилось, зеленые глаза уже не казались такими запавшими.

— Ты беременна! — радостно выпалил он.

Она вздрогнула:

— С чего ты взял?

— Просто подумал, твой отец, мы… — Он разволновался и умолк. Это становилось уже просто жалким — его поиски семьи. Он припомнил слова, которые говорила Миранда, казалось, целую вечность назад: дарить ребенку жизнь сейчас было бы жестоким. — Извини, ошибся.

— Ложись спать, Натан Ли.

Экран монитора погас.

Этой ночью ему снова приснился русский корабль и пляшущие на черных волнах светлые пятна лиц.

На следующее утро его и капитана Иноута, облаченных в чистые комбинезоны, привезли к воротам Южного сектора и оформили выписку. За проволочным ограждением их поджидал «хаммер». Здесь, на воле, мир казался таким чистым и неиспорченным, а утренний воздух — прозрачным и стылым.

Капитан сделал несколько глубоких вдохов. От ультрафиолета его лицо обрело цвет меди, и он заметно потерял в весе. Этим утром капитан выглядел изможденным и сильно постаревшим. Натан Ли почувствовал укол стыда, словно был повинен в его страданиях.

— Спасибо, — просто сказал Натан Ли. Он не стал рассыпаться в благодарностях. — Вы в порядке?

Капитан кивнул.

— Гадкое было местечко. Но подходящее, чтобы подумать вволю, — сказал он сдержанно.

Водителю было приказано доставить Натана Ли первым.

— Вас ждет доктор Эббот.

— Подождет еще немного, — сказал Натан Ли.

Он велел водителю сначала отвезти капитана к его маленькому домику над городом. Дом прятался в соснах, а неподалеку Натан Ли увидел среди ветвей хижину из отходов древесины. Ее смастерили для Тары. Капитан неловко выбрался из машины. Натан Ли укрылся в недрах «хаммера»: не хотел, чтобы Тара видела его. Не в это утро, когда ему почти сразу же пришлось бы расстаться с ней.