Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Шрифт:
Дорога до стрельбища была необыкновенно живописной.
Шли сначала мимо стадиона части, что с тыльной стороны ротной казармы, затем по лесной дорожке.
Автомобиль там, может, и не везде мог пройти, но на велосипедах и мотоциклах жители окрестных деревень без всяких пропусков на хозяйственную территорию приезжали. По этой дорожке добирались до железнодорожной насыпи.
Железная дорога была нормальная, вовсе не узкоколейная, но всё же в одну колею дорога, в ту пору не электрифицированная. Тепловозы таскали составы. Она вела от крупного железнодорожного узла Бологое через станцию Куженкино-1 на Осташков, то есть к истокам Волги.
На насыпь мы не забирались. Поворачивали к деревянному пешеходному мосту через реку Шлинка, а затем уже пересекали железную дорогу по противоположному берегу под железнодорожным мостом.
Ещё немного, и мы на стрельбище. Оно представляло собой широкое прямоугольное поле, врезающееся в лес. Видимо, вырубка была когда-то произведена специально для оборудования стрельбища.
Поле и всё. Никаких разметок огневого рубежа. Лишь впереди единственное сооружение – блиндаж, из которого по сигналу по прокладываемой перед стрельбой полевой телефонной линии связи показывали мишени.
И команды просты, произвольны тем, кто в блиндаже:
– Показать!
А через количество секунд, определённое «Курсом стрельб»:
– Убрать!
Мишень даже не убирали. Такой возможности не было. просто поворачивали ребром.
Не слишком безопасный, почти что дедовский способ, но другого не дано, да и не было никаких эксцессов. Ведь тот, кто показывал мишени, понимал, что выход из блиндажа возможен только по команде. Ну а команда передавалась по полевому телефону лишь после того, подавалась команда стрелявшей смене:
– Встать, оружие к осмотру!»
А затем:
– На исходное, шагом-марш!
Когда оружие разряжено, солдаты все в строю, и никто не может произвести выстрел, устраивался осмотр мишеней и следовал доклад о попаданиях.
Доклад точен, потому что количество пробоин периодически проверялось командирами и сравнивалось с теми данными, что передавались по телефону.
Примитив? Безусловно. Ведь я окончил Московское ВОКУ, училище, которое являлось показным. К нам часто приезжали различные делегации, в том числе и иностранные. На базе училища проводились показные занятия и сборы офицеров.
Хорошо было оборудовано и стрельбище в Путиловских лагерях под Калинином. Лагеря эти располагались на правом берегу Волги выше Калинина. А на левом берегу был наш суворовский лагерь Кокошки.
Со стрельбищем Путиловских лагерей связан неожиданный выбор спортивной секции.
Конец ознакомительного фрагмента.