Голая агрессия
Шрифт:
– Так быть не могло. Гюнтер не смог бы так быстро сориентироваться. Как только произошла кража, он сразу же распорядился перехватить чемоданчик, значит, он знал, что и где находится. Понимал, что потеряет очень много, если ворам удастся уйти. Надо искать человека, который гастролировал вместе с тобой и который приехал в Москву с невыполненным поручением.
– Его могли наказать за это, – справедливо предположила Сопля.
– Наказывать не за что, а вот уволить или как-то иначе опустить, вполне, надо бы узнать об этом. У тебя не осталось
Сопля вздохнула:
– Ну, в последнее время я стала нравиться нашему хореографу. Он, конечно, уже в годах, но, в общем, настоящий кавалер.
– Так чего сидишь? Знаешь его домашний номер телефона?
Куркин, как это нечасто бывает, оказался дома.
– Узнаешь? – поинтересовалась Ира.
Он молчал некоторое время, а затем буднично поинтересовался, куда это она пропала.
– Пришлось завязать с карьерой, – ушла от темы Сопля.
– Вика, ты совершила большую ошибку. – Хореограф знал, что Вика не Вика, но для того, чтобы никто из тех, кого это не касается, не узнал о подмене, он продолжал называть новую плясунью старым именем.
– Я совершала много ошибок, но до сих пор пока еще жива. А вот есть люди, которые и ошибок не совершали, а уже на том свете… Можно я к вам заеду с подругой?
Куркин не стал скрывать, что обрадовался такому повороту событий.
– Только не торопись, давай сегодня вечерком. Приезжайте на Грязевую, 18, квартира 2.
Ира спросила, как доехать, и, получив подробные объяснения, отключилась.
Когда Сопля посмотрела на Дарью, та находилась в каком-то подвешенном состоянии.
– Ты о чем задумалась? – спросила неудавшаяся поп-звезда.
– Сколько времени требуется, чтобы добраться до него?
– Полтора часа на электричке, потом еще полчаса по Москве – получается два часа, при условии, что мы попадем в расписание электропоездов.
– Ты говорила, что он к тебе неравнодушен. Представь, мужчине звонит женщина, которая ему нравится, мужчина сидит дома. У него жена есть?
– Нет.
– Тем более. Сидит он дома и вдруг ни с того ни с сего просит, чтобы ты приехала вечером, хотя знает, что ты будешь не одна, а с подругой.
– К чему ты клонишь?
– Зачем ему несколько часов свободного времени?
– Ну мало ли! Мне кажется, ты сама себя накручиваешь.
– Хотела бы я в это верить.
Шикарный трехэтажный особняк на окраине Москвы утопал в зелени вековых деревьев.
Окруженный сплошным кирпичным забором, совсем недавно перестроенный дом впечатлял искусной кирпичной кладкой. Сочетание белого и красного кирпича было приятно глазу.
Они без проблем проехали на охраняемую территорию, что для скептически настроенного Петрова оказалось большим сюрпризом.
– Тебя здесь хорошо знают, иначе вряд ли бы согласились принять без приглашения.
– Ошибаешься, – продюсер покачал головой. – Просто хозяин этого дома знает, что мы уже наведывались к двум его конкурентам. С Юриным я знаком лишь визуально. Мы ни разу в жизни не здоровались, он богаче меня примерно в двести раз.
Они подъехали к крыльцу и вышли из машины. Их уже ждала служанка – высокая стройная блондинка с формами, будоражащими мужское воображение. Когда наконец они налюбовались на нее, она попросила гостей проследовать в дом.
Иволгин решил везде называть одну и ту же сумму: сто тысяч долларов. Может быть, это и много, но, с другой стороны, продаваться задешево не хотелось.
Петров тем временем был занят разглядыванием белой обтягивающей юбочки, колышущейся перед ним. Вот так бы встал на колени и пополз следом!..
Андрей Германович Юрин встретил посетителей в холле.
Он был в спортивных штанах и майке, которая выставляла напоказ атлетическое телосложение бизнесмена.
– Рад видеть.
Он оказался несколько ниже Петрова, но обладал широченными плечами и могучими бедрами. В общем, стопроцентный самец.
Андрей Германович предложил кваску. Предложение было с удовольствием принято. Расселись прямо в холле в глубокие кресла. Служанка подала литровые кружки с чуть хмельным напитком.
Гости были уверены, что хозяин в курсе их похождений. В то же время сам хозяин знал о том, что эти двое мужчин наверняка догадываются о том, что ему все известно о них. Если бы люди могли обмениваться мыслями, не прибегая к помощи языка, а напрямую – телепатически, то диалог двух мужчин – Петров предпочитал молчать, что у него другая функциональная нагрузка, – завершился бы уже через несколько секунд. А так пришлось по третьему кругу с самого начала рассказывать о снятых клипах.
Внимательно выслушав Иволгина, один из королей видеорынка сообщил, что ему это интересно, и спросил:
– Сколько?
Продюсер назвал сумму, ожидая увидеть, как густые брови Юрина взлетают вверх. Но реакции такой не последовало. Он просто заметил, что это очень много.
– Могу предложить вам тридцать тысяч долларов.
– Но ведь это их себестоимость! – не удержался Иволгин.
– Я думал, на их производство потрачено в два раза больше. Понимаете, Дмитрий Игоревич, певица мертва. Кто будет собирать деньги со зрителей? Клип снимается для того, чтобы сформировать или поддержать имидж. Выкачать из него деньги, когда уже артист умер, очень тяжело.
Вряд ли Юрин знал, что был единственным, кто назвал хоть какую-то сумму. Остальные просто махали руками, не желая ничего слушать.
– Мне надо подумать, – сделал «шаг назад» Иволгин.
Петров подошел к нему сзади и ткнул кулаком в бок, так, что тот покачнулся.
– Впрочем, мы согласны, – продюсер вяло улыбнулся.
– Диск у вас? – До этого Юрин периодически прикладывался к огромному стакану с квасом. Судя по тому, что он прекратил опиваться, ответ его очень интересовал.