Голливудские мужья

Коллинз Джеки

Гулена-жена со своим гомосексуалистом-мужем.

Молодой актер, к которому было приковано всеобщее внимание, и который был прикован к кокаину.

Хорошенькая актрисочка, которая любила только других хорошеньких актрисочек.

Таким сбором Нора была вполне довольна. Пока все шло без сучка, без задоринки. Единственная заминка – не было самой Силвер. Конечно, звезда может и задержаться, не Бог весть какая трагедия, но нельзя же быть такой неуправляемой! Уже несколько раз Нора взлетала наверх – проверить, не случилось ли чего. Силвер, полностью одетая и абсолютно готовая

к выходу, сидела у большого окна в спальне с сигаретой и созерцала великолепный вид. Лос-Анджелес вечером, с высокой точки среди холмов, являл собой божественное зрелище – светились мириады мерцающих огоньков. Силвер сидела, словно заколдованная.

В девять часов – прием начался в восемь – Нора взлетела наверх снова.

– Кто там? – раздался встревоженный голос Силвер.

– Все сразу, – ответила Нора. – Тебе пора спускаться.

– Через минуту. Не торопи меня. Нора решила, чо время уступок прошло.

– Сейчас, – настойчиво произнесла она. – Иначе народ начнет расходиться.

Силвер вздохнула и послушно поднялась. Подошла к зеркалу в полный рост и придирчиво себя оглядела.

– Идеально, – льстиво заверила Нора. Силвер глубоко вздохнула.

– Надеюсь. Не зря я над собой столько работала. Последний оценивающий взгляд – и она направилась к двери.

Все-таки прием давался по поводу ее дня рождения. Пропускать его Силвер Андерсон не собиралась.

18

– Ты уверена, что хочешь этого? – с сомнением в голосе спросил Джек, сидя за рулем петлявшего по серпантину Бель-Эйр «Феррари».

– Да, – коротко ответила Кларисса. – Почему бы нет? Видимо, она его проверяла, и Джеку это не понравилось.

– Потому что, – медленно произнес он, – приемы никогда не были для тебя любимым времяпрепровождением. И уж никак не грандиозные сборища, где пруд пруди газетчиков и прочих шакалов.

Она разгладила юбку сшитого на заказ коричневого габардинового костюма.

– Я и не сказала, что это мое любимое времяпрепровождение. – Она говорила размеренно. – Я лишь сказала, что хотела бы встретиться с твоей сестрой. Женское любопытство, ты должен это понять.

Нет. Он этого совершенно не понимал.

– Ты никогда не рассказывал мне, что за кошка между вами пробежала, – настаивала она.

И сейчас не собираюсь, подумал он.

– Просто мы с ней – разные люди, – уклонился он от ответа.

– Это я знаю.

– Раз знаешь, о чем говорить?

– Как хочешь.

Остальную часть пути они проехали молча.

На всевозможных приемах Джейд всегда проникалась духом вечера. Она прекрасно понимала: время в обществе Антонио никак не запишешь в разряд культурных событий. Скорее это яркая вспышка, приключение, повеселимся – и будь что будет! Она и оделась соответственно: заткнула в черные сапоги черные же сатиновые брючки в обтяжку. Сверху – длинная черная рубашка, схваченная на двадцатидвухдюймовой талии широким ремнем. Каскад бижутерии от Бутлера и Уилсона из Лондона – подарки Марка. В этом смысле у него было поразительное чутье – всегда покупал то, что надо. Впрочем, кто знает? Возможно, их покупала другая женщина. Наверняка у него кругом были любовницы. А она скрашивала ему жизнь только в Нью-Йорке.

Взбив косматую медь волос, она искусно приладила несколько заколок, чтобы локоны спадали как бы свободно. Потом наложила рыжевато-коричневый грим, выделила широко посаженные, скрученные золотистыми веснушками глаза коричневыми тенями и мягким карандашом для век. Поверх золотистой помады – блеск для губ. Она была полностью готова, когда в ее квартиру вломились Антонио с тремя друзьями – в руках цветы, пластинки, бутылки вина и всевозможные китайские деликатесы, купленные в «Чинн-Чинне» на бульваре Сан-сет.

– А я поняла, что мы куда-то едем, – сказала она, видя, что они явно собираются бросить здесь якорь.

– Едем, едем, драгоценная моя, – заверил ее Антонио, отдавая распоряжения своим приспешникам. Один отправился на кухню – разогревать закуски в микроволновке. Другой – к бару, открывать вино. Третий – распределить по вазам великолепие цветов.

Она засмеялась.

– Это вторжение, – запротестовала она.

– Это достойная встреча. – Антонио показал свою изысканную и отработанную улыбочку. – Добро пожаловать в Лос-Анджелес, Delissima.

– А на прием не опоздаем?

Он поджал губы.

– Велика беда! Пока не появится Антонио, все равно ничего произойти не может.

Его компаньоны, пристроенные к делу, согласно закивали.

Антонио поцеловал кончики своих пальцев.

– Ты просто сказка, cara. Скажи, кого нужно убить – и я это сделаю.

– До чего ты испорченный, Антонио.

– Еще какой!

– Очень испорченный.

– А как же иначе!

Нора по-дружески обнялась с Мэнноном.

– Ты – настоящий принц, – шепнула она.

– Я не принц, а поц, – ответил он. – Знаешь, сколько я просидел в этой чертовой машине, чтобы сюда попасть?

– Мне очень жаль.

– И мне тоже.

Она подозвала официанта.

– Что будешь пить?

– Виски. Лучше двойное.

Мелани-Шанна бессловесно стояла рядом. У нее никто не спросил, чего она желает выпить. Кому до нее есть дело? Главное, ублажить мистера Суперзвезду.

– А мне, пожалуйста, стакан белого вина, – попросила она официанта.

Мэннон продолжал изливать желчь. Нора внимательно слушала, потом решила поддразнить его, потом подольститься, и постепенно он успокоился. Но тут появилась его бывшая жена, Уитни. Мелани-Шанну бросило одновременно и в жар, и в холод. Ведь они никогда не встречались.

– Господи! – Мэннон повернулся к Норе. – Она-то что здесь делает?

– Я понятия не имела, что вы не разговариваете, – сказала Нора.

– Да разговариваем мы, – буркнул он, хотя совершенно не был в этом уверен. Во время их последней встречи она была холодна и надменна. Можно сказать, небрежно от него отмахнулась. Что ж… ее можно понять. Совсем недавно «Пипл» опубликовал интервью с ним, и там он назвал ее актрисочкой, обезумевшей от желания сделать карьеру, а Чака Нельсона – королем пляжа, которого смыло волной истории.