Голливудские жены
Шрифт:
Он оглянулся. Слава богу, что он решил выйти раньше Джины. Торопливо взяв Монтану под руку, он сказал:
— Замечательно, радость моя. Именно ты мне и требуешься после целого дня с Памелой и Джорджем.
И быстро увел ее из аэровокзала.
— Так что же? — спросила она. — Я просто не выдержу. Заполучили мы великого Джорджа Ланкастера или нет?
— Ты не поверишь! — ответил он, торопливо шагая к лимузину с открытыми дверцами, возле которого стоял шофер в форме. — Но я все еще не знаю!
— Э-эй? —
Шелли через свернутый воронкой доллар втянула ноздрями узенькую полоску белого порошка на стеклянном столике.
— Ага. Как и все.
— Ну-у… в Голливуде, пожалуй. — Он опасливо прошелся по ее захламленной комнате. — Я и сам нюхал, но бросил — ничего хорошего.
— Бросил, — повторила она с усмешкой. — Сел на мель, и, стало тебе не по карману, так?
— Знаешь что? — Он взял папку с фотографиями, начал небрежно их перебирать. — Рот у тебя очень узкий.
Она жадно втянула еще полоску кокаина.
— Так мне говорили… мистер Женатик.
— Ну, как твоя память, прояснилась? — спросил он.
Она лениво потянулась.
— А ты торопишься?
Вот именно. Он торопится. К Ангель.
— Неособенно.
— Ну, так расслабься. Сними джинсы. — Она зевнула. — Если хочешь, я так тебя продую, что у тебя в голове помутится. — Она засмеялась. — Сечешь?
Он вздохнул.
— Шелли, Шелли! Ну кого ты заводишь? Кроме нас с тобой, тут никого нет, а мы, по-моему, друг с другом разобрались.
— Верно. Но если ты захочешь, так лучше меня никого в городе нет. Мне это сто человек говорили. И знаешь что, друг! Я хороша, потому что мне это нравится. Я это люблю. — Она снова усмехнулась. — Так, значит, не хочешь устроить мне быструю пробу? Точно?
— Спасибо, но точнее некуда. — Что-то в ней напомнило ему его самого — того, каким он был до встречи с Ангель. Насквозь прожженным. Мастером трепать языком и быстренько перепихнуться.
— Ну-у… — Она встала и дернула завязки своей юбочки. — Точно так точно. — Юбочка развернулась и соскользнула на пол, а она очень медленно зацепила пальцами свое гимнастическое трико и стянула его.
— Э-эй — быстро сказал он. — Хватит. Ведешь себя как проститутка!
— Рыбак рыбака, — насмешливо ответила она, выбираясь из трико.
Он нахмурился.
— Мы что, уже встречались?
— А! Припомнил! — Она двинулась на него — загорелая нагота на каблуках-шпильках.
Бадди попятился.
— Я пошел.
— А где мы встречались, узнать не хочешь?
— Не интересуюсь.
— Ах, Бадди, дай я тебя пососу. Давай, а? Я тебя по-хорошему прошу.
Его спина уперлась в дверь. Он открыл защелку и вышел в коридор.
— До свидания у бассейна, детка. Смотри не простудись.
Она похабно показала ему язык.
— «Люди улицы». Фильм, на который целит Йер. Продюсер Оливер Истерн. Попробуй.
— Э-э!.. Ладно, попробую.
Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и тридцать секунд спустя уже вставлял ключ в замок и кричал:
— Ангель, крошка, я дома!
— Просто не могу поверить, что этот подонок не ответил тебе ни «да», ни «нет». Ты же поехал туда, только чтобы получить окончательный ответ.
— Представь себе, я это знаю, — сухо сказал Нийл.
Они с Монтаной развалились на покрывале своего королевского ложа. На ней были большие очки для чтения и мужская рубашка. Длинные ноги вытянуты, тяжелые черные волосы ниспадают до талии как тяжелые драпировки.
Нийл в пижаме выглядел усталым и измотанным. Двое суток сплошной Джины Джермейн кого угодно доведут до полного истощения. Даже новоявленный Уоррен Битти или Райан О'Нил сдал бы. Джине Джермейн нравилось трахаться. А впрочем…
Нийл не мог решить, то ли ей нравится трахаться, то ли она трахается, чтобы нравиться. Интересная проблема. Но его не касается.
Ему от нее нужно одно. И только одно.
— Звезды! — презрительно фыркнула Монтана. — Сплошная зубная боль! — Она потянулась за сигаретой и закурила. — На самом деле Джордж Ланкастер тянет потому, что понимает: если он скажет «нет», ты предложишь роль кому-нибудь еще, а это уязвляет его тщеславие.
Нийл почесал подбородок.
— Все дело в Памеле. Она держит его за яйца.
— И выкручивает их, пока он не пискнет «да» или «нет»?
— По-моему, она сама еще не решила. Идея, что Джордж будет сниматься, ей нравится, но не идея, что он будет разгуливать по Голливуду без нее.
— А-а! — Монтана кивнула. — Мадам боится, как бы к ее муженьку не присосались шестнадцатилетние нимфеточки.
Он улыбнулся.
— Сразу видно, что ты не знакома с Памелой. Испугать ее способна только угроза, что правительство отберет ее деньги.
— Мне не терпится с ней познакомиться.
— Она тебе понравится.
— Что ставишь?
— Я никогда не ставлю свои деньги против заведомой победительницы.
По ее лицу скользнула улыбка, и она сдвинула очки в волосы.
— Обольститель!
— Естественно.
Она протянула к нему руки.
— Иди-ка сюда, обольститель.
— У меня болит голова.
— Нийл! Это же по праву моя отговорка.
— Нет, правда, — заверил он.
Она спрыгнула с кровати и прошлепала в ванну.
— Сейчас принесу тебе что-нибудь, — сочувственно сказала она. День в Палм-Бич с Джорджем Ланкастером и Памелой Лондон явно был не отдыхом. Нийл выглядел по-настоящему измученным. Ну, да ей не очень и хотелось — хотя с последнего раза прошло недели две. Бесспорно, секс с Нийлом оставался чудесным, но они прожили друг с другом достаточно долго и не испытывали потребности заниматься этим каждую ночь, а теперь пожирающей их обоих страстью стала работа. Запустить фильм задача всегда нелегкая, и она чувствовала, что Нийл тревожится больше, чем показывает.