Голод. Одержимые
Шрифт:
– А что ты делал у этого Данилы?
Я тут же открываю глаза, слыша новое в разговоре имя, мысленно отматываю его правильные завывания назад и резко поворачиваю голову наблюдая, как сильно Паша хочет вжаться в плечи.
– Ты спал с Данилой? Данила гей?! – не верю я своим ушам.
– Только ему об этом не говори, а то он пока не верит, – сдавленно произносит он и поднимается на ноги, опирается на поручни и затягивается новой сигаретой.
То есть мне нельзя трахать бандита, а ему пожалуйста? Данил гей? Это блондинистый амбал с кулаками так похожими на молоты Тора?
Даша
– А разве…
– А так бывает?
– Ша, – затыкает он нас взмахом руки и смотрит по сторонам.
Но время было еще раннее для тех, кто вернулся с работы и позднее для тех, кто кутил всю ночь. Только мы и ветер, треплющий наши шевелюры.
– Вы что же, реально думаете, что только хилые сопляки вроде меня, могут хотеть мужской любви? – поднимает он брови и смеётся.
– Нет, – оправдывается Даша, и я как болванчик киваю. – Просто мне казалось, что они не могут выглядеть так…
– Мужественно, – подсказываю я и Даша улыбается, машет рукой, показывая жест: «Вот и я том».
– А я значит выгляжу как баба? – хмурится Паша и хочет сделать шаг назад, обиженно уйти, но мы подхватываем его под руки и возвращаем на место. Ну интересно же, как это все происходит. У геев.
– Ты же танцор. Они все, как по мне, выглядят педиковато.
– Сама ты… придурковатая и вообще, мне пора на тренировку. Даша, – его резкий голос заставляет вздрогнуть нас обеих. От неожиданности. – Может тебе пора со мной сходить? Запишем тебя в восьмую группу. Будешь пока с новичками.
– Ага… И чувствовать там себя коровой? Увольте, – фыркает она.
Ну, учитывая, что вес Даши давно перевалил за отметку семьдесят, она должна чувствовать так себя везде. Я тоже давно зову ее на фитнес. И у нее даже получается, но вид некоторых стройных девушек, что ходят в тренажёрный зал скорее подрочить свое эго, не дает ей расслабиться.
– Мне и Вероники с Василисой хватает, – задирает Даша голову и направляется в сторону выхода из курилки, предварительно пихнув пачку сигарет Паше в руку. – Не все должны быть стройными как скелеты. Мне нужен мужчина, который полюбит меня такой, какая я есть.
– Никто никого не любит такими, как есть. Всем приходится подстраиваться. И тебе придётся, если рассчитываешь Марка охмурить, – складывает руки на груди Паша и строго смотрит в спину Даше.
– Охмурение – это к Нике, – не оборачиваясь, говорит она. – Мужчины сами должны делать первые шаги. Так написано во всех пабликах. Так учила меня мама.
– Наверное, не стоит спрашивать, почему она до сих пор одна?
– Ну, знаешь… – злится красивая пышка и резким разворотом стряхивает с плеч иссиня-чёрные волосы. Боже, да ей скинуть бы десяток, она бы и Нику затмила. – Просто ей не попадались нормальные. Все козлы, вроде моего папаши.
Она толкнула дверь и с шумом ее захлопнула.
– Я не прав? – повернулся ко мне Паша, а я только поджала плечами.
– Это, как мои чувства к Макару. Либо я сама от них избавлюсь, либо кто-то сильно огреет меня по голове. Должно произойти
– А если он убьет, кого-нибудь, – резанул по совести меня Паша и насуплено ждал ответа.
– Значит, так было нужно. Не пытайся очернить его, для меня он слишком идеальный.
– Ну да, я вижу, как идеальные синяки расползаются по твоей коже.
– Ты язва, – фыркаю я и подхожу близко. – Кстати… И как он?
– Кто? – пятится назад Паша.
– Данил? Как он в постели? Кто из вас… актив.
– Вася, блин! Я ещё свою половую жизнь с тобой не обсуждал. Давай, расскажи, в какой позе любит трахать тебя Макар? – бесится он и следует по пути Даши.
И чего злится, просто свела тему на нет. Надоело выслушивать наставления. Достало думать о плохом. А на его вопрос я бы ответила. У Макара действительно была любимая поза.
Он любил забрасывать мои ноги себе на плечи и долбить нутро, не отрывая глаз. Требуя, чтобы и я не закрывала свои. Даже когда уже на грани. Даже когда невмоготу, и хочется просто отдаться ощущениям. Просто чувствовать, с каким бешенством трется о стенки мокрого влагалища его огромных размеров член, как тесно становится в груди, как слезы от невыносимых эмоций льются из глаз.
Между ног тут же становится пусто, мокро и я смотрю по сторонам. Закрываю дверь на щеколду. Иллюзия одиночества. Иллюзия любви. Но тело просит новой разрядки, оно молит вспомнить, как оно, когда твердый испещрённый венами член во мне. И я не могу противиться собственному желанию.
Прижимаясь спиной к стене, ощущая прохладу в затылке, и стискиваю свою набухшую желанием грудь.
Прикусываю губу, и другой рукой забираюсь в штаны свежей пижамы.
Почему-то, пока душ принимала, не думала об этом. А тут… На свежем воздухе. Пригретая солнцем. Обласканная ветерком. Голод столь острый, что нет сил сопротивляться.
И вот пальчики уже раздвигают влажные складки, находят клитор и обводят его по кругу.
В одну сторону.
В другую.
По телу расплёскивается огненная лава, пускаясь в путь от тесно сжатой рукой груди вниз. К месту, что так просит ласки и любви. И даю себе то, что нужно, пусть сама, но мысленно рядом со мной он. Макар. Высокий с мощной грудной клеткой и распирающим брюки желанием. Дышит рвано, смотрит дико. Молчит и наслаждается тем, как, чуть раздвинув ноги, я тешу сама себя.
И я уже почти на грани, стискиваю сосок, оттягиваю сильно, до сладкой боли. Тело готово к сладкой неге, как вдруг все нарушает трель телефона.
– Да, боже мой! – кричу я, понимая, что проморгала момент и беру, не глядя, из кармана трубку.
– Василиса, – слышу любимый голос и гнев поднимается во мне стремительным потоком. – Документы придётся забрать.
– Да пошёл ты к дьяволу! Катись в задницу со своими подарками! Не мог позвонить чуть позднее?! Приспичило? Сам не трахаешь, так хоть помастурбировать дай! Скотина! – кричу уже на расстоянии в трубку и резким движением отключаю связь.