Голод. Трилогия
Шрифт:
Она покачала головой.
– Я люблю тебя, Том. Господи, помоги мне, но я люблю. – Она приблизилась к нему; лоб ее был на уровне его глаз, и он коснулся его губами, затем притянул ее к себе, ощущая какое-то смутное удовольствие, тронутый ее хрупкостью и беззащитностью.
Она подняла лицо, позволила ему приподнять себя – и он припал к ней губами в неистовом желании уничтожить пространство между ними, мечтая о том, чтобы ему удалось это сделать, чтобы его любовь отмела все ее сомнения и привлекла ее к нему навсегда.
– О, Сара! Ты
– Опусти меня… и перестань принижать себя. Ты не так уж и уродлив.
– Неужели?.. – Он улыбнулся. Она мягко, увещевающе провела рукой по его щеке. – Я не имел в виду свою внешность. Мне трудно… – Он остановился. Он не властен над ее любовью, он не может управлять ею – но говорить ей об этом незачем.
– Я действительно тебя люблю. Я это говорю не просто так.
Он кивнул и поцеловал ее.
– Пошли в кровать, – пробормотал он, уткнувшись в ее теплые волосы.
– Я хочу заказать китайские блюда. Потом мы можем этим заняться.
– Сейчас
Она, смеясь, оттолкнула его.
– Давай продлим удовольствие. Приятное ведь можно отложить на потом – с тем чтобы предвкушать его.
Он вдруг почувствовал себя отвергнутым и насупился.
– Я пойду в душ, – сказал он, скрыв обиду. Если бы она действительно его хотела, она не стала бы противиться. Оставив ее размышлять над меню их китайского обеда, он ушел в спальню и разделся.
Стоя в облаке пара под теплыми струями воды, покалывавшей его кожу, он почувствовал себя лучше. Вода как будто смывала разочарования, проблемы, страхи… Хотя мысли его все время возвращались к клинике. Он отлично понимал, сколь важно это открытие. Но вот что будет дальше? Предстоит огромная работа, и Сара уйдет в нее с головой… Никогда еще любовь их не казалась ему такой хрупкой – и такой невыразимо важной. Для него.
Какая-то тень появилась за занавеской. Мгновение – и вот уже Сара скользнула к нему под душ, и снова он почувствовал себя счастливым. Вода зашумела, заскользила по ее дивной фигуре, побежала по изгибам, струясь между изящных выпуклостей, капая с сосков.
– Мне показалось, что тебе потребуется некоторая помощь, – сказала она, скромно потупившись, и взяла мыло и мочалку.
Она все же пришла к нему. Он чуть не рассмеялся вслух, но вовремя спохватился и радостно позволил втянуть себя в знакомую игру, которой они любили развлекаться в душе.
– У меня только одна часть грязная.
– Какая? – Она произнесла это чопорно, подняв брови, с пылающим лицом.
Он прикрывал себя руками, как фиговым листком. Теперь он их убрал.
– О! Похоже на колбасу.
– Не хочешь отведать?
– И замочить волосы? Ни за что в жизни. Я, впрочем, ее помою, поскольку ты говоришь, что она грязная.
Оба наслаждались необыкновенно. Она мыла его медленно, уделяя особое внимание самым чувствительным местам и сохраняя при этом на липе выражение полнейшей непричастности к происходящему.
Лицо ее раскраснелось, глаза искрились. Он знал, что она отчаянно возбуждена, и решил ее подразнить.
– Ты заказала китайские блюда?
– Конечно. О черт! Полагаю, нам придется подождать.
– Серьезно? – Подойдя к ней, он поднял ее и, прижав к себе, откинулся назад.
– Том, не надо. – Но она не сопротивлялась. Ей наверняка было страшно – вдруг он потеряет равновесие, если она станет бороться. – То-о-м… – Он вонзился в нее стоя, широко расставив ноги, обхватив ее за талию. Ее ноги болтались в нескольких дюймах от пола. – Том, сумасшедший, опусти меня!
– Сейчас принесут китайскую пищу.
– О, Том…
Он больше не мог терпеть. Он поставил ее на ноги, но лишь потому, что невозможно удерживать эту позу достаточно долго, чтобы довести акт до конца.
– Марш в постель, – хрипло выдохнул он. Она побежала к кровати.
– Том. – Она коснулась ладонями его щек. – Никогда не думай, что я тебя не люблю. – Она жадно его поцеловала и притянула к себе. Вначале медленно, затем все ускоряясь, все более яростно и нетерпеливо, они неслись вперед, к одной им видной цели, неслись упрямо, неумолимо, пока Сара наконец не закричала, широко распахнув глаза и вонзив ногти ему в спину. Он растворялся в ее горячей влажной плоти, в мерно вздымавшихся волнах прилива, бездумно выкрикивая ее имя и страстно стремясь к ней.
Ибо барьер оставался.
Лежа теперь рядом, он взглянул на нее:
– Сара…
– Ш-ш! – Раздался короткий смешок, и она чмокнула его в нос. Но и она ощущала этот барьер, об этом говорили слезы в ее глазах. – Том, я люблю тебя.
Что толку в бесконечном повторении одного и того же! Так бездарные колдуны бормочут свои магические заклинания, надеясь на чудо. Он хотел спросить, потребовать, чтобы она сказала ему в конце концов, чего же им не хватает. Ужасно больно думать о том, сколь много отдают они друг другу, взамен получая… что? Радость общения – как
в
постели, так и
вне.
И все это прекрасно, но, раз уж они любят друг друга, почему ни один из них по-настоящему в это не верит?
Том почувствовал облегчение, услышав звонок в дверь.
– Мы вовремя закончили, – сказал он. – Вот и еду принесли.
– Нам следовало бы подождать…
– Мы не могли.
Рассмеявшись, она встала и накинула халат.
– Где твой бумажник? У меня нет ни цента.
– В брюках. – Он смотрел, как она роется в одежде на полу, берет деньги. Взяв у посыльного коробки, она все расставила на столе в их небольшой столовой. Он последовал за ней, решив пренебречь одеждой. Они проголодались и съели все до крошки, несмотря на то что она, как обычно, заказала чересчур много.