Голод
Шрифт:
Видео с камеры видеорегистратора. И дата… это было вчера. Вчера!
– Нахер, - телефон летит под кровать, но не разбивается. Вижу, как светится в темноте, и транслирует то, что я в жизни забыть не смогу.
Оказывается, это охренеть как больно. Когда выбирают не тебя.
В голове кровавый туман, в висках стучит кровь, перед глазами кровавая пелена. Я и сам в крови. Мне тупо плохо. Снова. Из-за Сашки.
– Перебесишься, сынок. Первая любовь
– Не лезь, мам. Повзрослею, на ноги встану, и моей будет. Вот увидишь!
В колонии почти свыкся с мыслью, что чувства к Сашке были блажью. Просто первой любовью, гормоны ударили, и втюрился в девчонку, угостившую мандаринами. Несерьезно же, кто в моем возрасте раз и навсегда влюбляется?!
Хотя и знал, что пытаюсь себя обмануть.
– Забуду, нахер! – твержу сам себе. – Пусть живет с этим уе*ком долго и счастливо, насрать!
Не заставлял ее Илья. Что мне и продемонстрировал, чтобы не лез к ним. На парковке, как последняя шлюха ноги перед ним раздвигала! Сама себя предлагала, сама!
Надо прогуляться. Отвлечься. Развлечь себя тем, как от меня люди будут шарахаться – с моей-то «красивой рожей». Может, в ментовку заберут на сутки, какая разница, где на стены лезть?! Там хоть привычно, компания какая-никакая.
К двери подошел, и черт дернул сначала в глазок посмотреть.
А там она.
Саша.
Стоит, мнется. Губки кусает в волнении.
– Явилась, блть! Одного члена мало что ли? – сжал кулаки, и как последний малолетка стою, и пялюсь на нее через дверной глазок.
И насмотреться не могу.
Охренительно красивая, волосы блестят даже в свете жуткой лампы. Чистенькая, свежая, как с картинки. И даже через дверь меня преследует этот цитрусовый аромат – знаю, что мерещится. Духами Саша пользуется цветочными, но для меня она всегда пахнет мандаринами.
Новым годом. Счастьем, которое не про мою честь.
Она отвернулась на секунду, а я, боясь, что уйдет, дверь открыл резко. Испугал ее… так тебе и надо, Сашенька. Нельзя с людьми играть!
– Пришла, - прохрипел я, морщась от звуков собственного голоса. – Сашенька.
Назвал ее как обычно, а она дернулась. Будто ударил ее.
А я бы хотел, честно говоря. Голову ей открутить, да только не смогу. Баб бить – последнее дело.
– Я уже ухожу, - тихо сказала, и, противореча сама себе вошла внутрь квартиры. – Уютно у тебя.
Выгнать бы ее, но я продолжаю подчиняться и пялиться на нее. И пропускаю ее внутрь.
Кретин.
Саша в глаза мне не смотрит, разглядывает погром, который я устроил в припадке адской ревности. И вдруг стыдно становится. Что стала свидетельницей того, как она мне небезразлична.
– Убраться пришла? Или
Сашка молчит. И не думает бояться, плакать, объясняться.
Хоть бы, сука, прощение попросила. Пусть, лживое, но хоть что-то бы от нее получить!
– К тебе пришла, - едва слышно прошептала она. – К тебе.
И от этого ее «К тебе» еще больнее стало. Ко мне пришла, а от меня к мужу попрется. Подачку пришла дать, как собаке кость.
– Что надо? – смотрю на нее жадно, с ног до головы облизываю. – А, Сашенька?
– Я пришла… поговорить, - как-то обреченно отвечает она.
– Ну говори. Раз пришла.
– Денис, - вздохнула она, и махнула рукой, - на тебе места живого нет. Давай помогу, нужно обработать раны. А некоторые, подозреваю, и зашить. Ты вообще в больницу ходил?
Саша болтает что-то о шрамах и инфекциях, и нагло хватает меня за руку. Тащит в ванную, и я, блин, иду за ней.
Вместо того, чтобы выволочь эту предательницу, и послать на х*й.
– Отвали.
– Не отвалю, - нахмурилась, и прошептала: - Ты прости меня. Не думала, что все так закончится.
– А как ты думала, что все закончится, Сашенька? Красиво? Как и все в твоей жизни? – ухмыльнулся, и снова бл*дская сукровица потекла. Вид отвратный, но Саша терпит.
Приложила к моей щеке ватный диск, смоченный перекисью, и смотрит грустно.
На жалость давит ведь.
– Я вообще не думала, - призналась, губы скривив. – Но зла я тебе не хотела.
– А какого хера ты хотела? – проорал я, но Саша погладила меня по плечу.
Успокаивает, как злого пса.
– Тише, хватит воевать, - прошептала. – Майку сними, хоть что-то полезное сделаю.
– И ты раздевайся, раз пришла. Сначала отсосешь, потом так и было обрабатывай мои болячки, - бью словами, надеясь, что обзовет меня, и свалит уже – сам ведь не могу ее выставить. – Давай, Сашенька, расчехляйся. Хочу, чтобы ты мне отсосала.
Ответом мне легкий вздох и укоризненный взгляд. А я, блть, реально мальчишкой себя чувствую впервые за долгие годы. Так хочется ее задеть за живое, и ничего умнее этого не идет в голову.
Но пришла ведь ко мне… зачем пришла?!
– Руки подними, - скомандовала, и начала стягивать с меня свободную футболку. – Ох, Денис, - всхлипнула.
– Еще красивее стал, да?
Представляю, какое месиво сейчас Сашка наблюдает.
– Ты синий весь! Надо… в больницу надо! – она гладит меня по спине кончиками пальцев так легко, что не трудно перепутать эти ее прикосновения с дуновением ветра. – Пообещай, что сегодня же поедешь! Вдруг внутреннее кровотечение? Или перелом? Не шути со здоровьем, знаю, что ты еще молод, и кажется, что все…