Голодный золотой божок
Шрифт:
Зонара вскинулась и хлестнула Конана по щеке, отбив ладонь.
— Скотина! — закричала она. — Принимаешь меня за шлюху? Мне нужно пятьсот золотых, а свое серебро можешь смело…
— Особа с такими аппетитами, конечно, не шлюха, а деловая женщина, — перебил ее варвар, широко ухмыляясь. — Мне ведь денег не жалко. Я, если ты хочешь, и так с тобой поделюсь. Просто я привык работать один. Мне нет охоты отвечать за подручного.
— Отвечать? Перед кем? Мне не нужно, чтобы кто-то за меня отвечал, — злилась Зонара. — Если я вляпаюсь, отвечу за все сама. Опыт у меня есть. Боишься, что я тебя выдам?
— А если тебя убьют?
— Рано или поздно это произойдет. — Она пожала плечами. — К такому исходу я давно уже готова. Возьми меня в сообщницы, Конан. Клянусь поцелуем по-аквилонски, я очень тебе пригожусь. Ты ведь не знаешь того, что знаю я.
— Долго думать — не в моих привычках, — объявил варвар, надевая рубаху. — Хорошо. Только прежде скажи, что же тебе известно.
— Не обманешь?
— Когда я тебя обманывал?
— Дважды обманул. Один раз — с рыжей Анной, а другой…
— Ладно, неважно. Даю слово!
Зонара довольно потянулась. Процесс одевания занимал у нее считанные мгновения, но она никогда с этим не спешила — ей нравилось состояние наготы, нравилось, что на нее смотрят.
— Слушай же, мой неотесанный друг, — начала она. — Но сначала ответь: что ты знаешь о Дорсети?
— Он — богатый меняла, — сказал Конан. — С ним все ясно.
Зонара усмехнулась.
— Отец нынешнего Дорсети-старшего был золотарь.
— Ювелир?
— Нет, дерьмовоз. Он разбогател только под конец жизни.
— Нашел клад в дерьме?
— Не думаю. В любом случае, богатство свалилось на него вдруг. Он купил дом, перестроил его по собственному желанию и завел себе слуг. С большим успехом участвовал в нескольких торговых сделках и за зиму обогатился более чем в пять раз. Об этом есть сведения в архиве городского магистрата.
— Что ты делала в архиве?
— Наводила справки. Там есть много интересного про достопочтенных жителей этого города. Ну, так вот, в эту же зиму без вести пропала молодая женщина, сирота по имени Амбрис. Она находилась на попечении городского совета, который прикарманил деньги ее умерших родителей. Я видела ее портрет — так себе, ничего особенного: зеленые глаза, темные волосы, родинка на шее.
— При чем здесь это? — снова перебил ее Конан.
— Следствие решило, что ни при чем. Слушай дальше. Разбогатевший золотарь умер. Его сын долго пытался продолжить обогащение фамилии. В этом ему помогала сестра, впоследствии вышедшая замуж за одного провинциального графа, что тебе уже известно со слов герцога Мироваля. По первости Дорсети терпел большие убытки. Но вот однажды удача вернулась в их дом. Бывший уже на грани разорения, он не только вернул отцовские денежки, но и приумножил их в пять раз. Это было пятнадцать лет назад. В эту же зиму в Галпаране исчезла без следа юная Домина, дочь ювелира, погибшего за три зимы перед тем. По описаниям, у нее были зеленые глаза и маленькая родинка на шее.
— Пустое совпадение, — сказал Конан.
— Как бы не так! С тех пор трижды, по одной в пять лет, пропадали девушки или женщины-сироты, и у каждой были глаза зеленого цвета и темные волосы. И родинка. И каждый раз, в зиму исчезновения, Дорсети обогащался…
— Позволь-ка догадаюсь… в пять раз, правильно?
— Да! Это совпадение? Ты веришь, что это случайность?
Конан потер кулаком лоб.
— Или ты больна на голову, или здесь пахнет магией, — процедил он. — А может, и хуже.
— Гораздо хуже! Сестра Дорсети послала Ремину к нему в лапы. И это тоже не случайно.
Зонара ликовала, видя недоумевающую физиономию северянина.
— Проклятье, почему я не догадался узнать у герцога внешность Ремины? — прорычал он.
— Потому что ты осел, — улыбнулась его сообщница. — Смотри-ка!
С этими словами она протянула ему небольшой медальон, оправленный в черненое серебро. Внутри него помещался овальный миниатюрный портрет — женская головка на синей эмали.
— Кром! — вскричал варвар. — Глаза зеленые, родинка на месте… Это Ремина!
— Ну конечно, на нем же написано.
— Да? Интересно. Откуда он у тебя?
— Вчера, в толчее, я украла его с герцогской шеи.
— Вот это ловко! — восхитился Конан. — Мне бы и в голову никогда не пришло красть такую мелочь.
— В нашем деле мелочей не бывает.
— Но зачем Дорсети женщины с одинаковыми приметами? Он приносит их в жертву?
— Ты догадлив, — кивнула Зонара. — Да. Это цена обогащения. У него договор с кем-то из низших божеств. Судя по тому, что я знаю об их вкусах, бедняжки погибали ужасной и долгой смертью. Ремине угрожает та же участь.
— Как бы не так! — варвар оскалил зубы и потряс кулаками. — Дому Дорсети конец! Хорошо, что мы встретились вовремя!
— И я так думаю, милый.
В обычном состоянии Конана бы передернуло от этого «милого», но сейчас он пропустил его мимо ушей.
Дорсети-старший и Дорсети-младший нервничали. Они не были похожи внешне, особенно на первый взгляд, да и нервничали по-разному, на свой лад каждый. Старший, апатично моргая, зевал, и в горле его при этом что-то хрипело и булькало. Младший поглядывал на него с омерзением, лихорадочно и без цели дефилировал по комнате, сплетал и расплетал пальцы рук и время от времени, вздернув кверху узкий, скошенный подбородок, визгливо хохотал. Глаза у него то подергивались дымкой какого-то отупения, то вдруг вспыхивали остро и яростно.
Между ними находился шахматный столик, инкрустированный обсидианом. Фигуры на доске пребывали в патовой ситуации — платиновый дракон запутался в окружающих элефантусах. Магистр в золотых доспехах запер его, а с боков два золотых же рыцаря-конника не оставляли возможности пройти.
— Я ненавижу юношей, — вдруг проговорил Дорсети-старший. — Ненавижу их петушьи голоса, их глупую дерзость, развинченные телодвижения, прыщи, их пустые головы, болтающиеся взад-вперед на верблюжьих шеях…
Дорсети-младший, по своему обыкновению, захохотал.